30 мая Астахова пригласил к себе заместитель Риббентропа Вайцзеккер, который повел беседу по привычному сценарию — от текущих вопросов к случайному зондажу «не для протокола» и «по моему личному мнению». Он сравнил германскую политику с… «лавкой», где для России есть широкий выбор товаров — от нормализации отношений до непримиримого антагонизма. «Выбор зависит от Советского правительства. Германское правительство готово к дальнейшим шагам по пути нормализации и наоборот», — резюмировал он. Поддакивая собеседнику в «совершенно неофициозном» тоне, Астахов принял к сведению эти «авансы», сделанные как минимум с санкции Риббентропа, и немедленно доложил об услышанном.
Следующим собеседником поверенного оказался ненадолго приехавший из Москвы в фатерлянд германский посол граф Шуленбург, который «принялся настойчиво убеждать меня в том, что обстановка для улучшения отношений созрела и дипломаты обеих стран должны содействовать успеху начавшегося процесса». Астахов ответил, что «инициатива к улучшению должна исходить от Германии», хотя и сослался на то, что это его личное мнение, а не указания из Москвы.
14 июня Георгий Александрович побывал у своего болгарского коллеги Парвана Драганова и, как всегда, подробно записал беседу. Хозяин жаловался на антиболгарскую политику Румынии и Греции и вопрошал: «Кто поможет Болгарии осуществить ее справедливые стремления — СССР или Германия? Этим определится дальнейшая позиция Болгарии». «Особенно резко настроен он против Англии, доказывая и мне нецелесообразность соглашения СССР с Англией с точки зрения наших интересов. По его мнению, Германия непременно начнет войну, едва только союз между СССР и Англией будет заключен. Гитлер не станет ждать, пока „политика окружения“ получит еще более конкретное воплощение в виде совместной работы штабов, содействия в вооружении и т. п.». «Вы сможете с немцами договориться, — успокаивал и как будто даже уговаривал Драганов, — они охотно пойдут здесь на самый широкий обмен мнениями (намек на возможность договориться о разделе „сфер влияния“)». В заключение Астахов отметил, что «на этот раз посланник был значительно более откровенным и упорным апологетом прогерманской линии, чем раньше». В общем, рутинный дипломатический визит с целью выяснить обстановку у представителя «третьей страны».
Однако, читая запись беседы с Драгановым, сделанную на следующий день директором политического департамента МИД Германии Верманом, есть от чего придти в изумление. Посланник под большим секретом рассказал о встрече с Астаховым, «с которым он отнюдь не близок», но «который пришел вчера без всякой видимой причины и просидел два часа». Драганов оговорился, что не может судить, излагал Астахов собственные взгляды или делал это по поручению правительства, но слова поверенного в его пересказе выглядят следующим образом. Перед Советским Союзом три возможных пути: заключить пакт с Великобританией и Францией; продолжать затягивать переговоры с ними; придти на сближение с Германией. Причем «Советскому Союзу более всего симпатичен последний вариант, который не требует идеологических мотивировок (?! —
