— Ну! — вскричал Иоанн, вскочив с места.
— Все удивлялись в нём сходству… — продолжал гонец, взглянувший в лицо Иоанна, которое осветил прокравшийся солнечный луч, но слова его были прерваны громким восклицанием:
— Ступай! Плыви обратно! И — в море его! Никто не должен видеть в лицо разбойника! Море ему гроб!
Голос Иоанна привел в ужас и Сбигора-Свида и гонца; они отступили к самой двери.
— Что ж стоишь ты? Ступай! — повторил Иоанн и обвел кругом себя взорами, как Аскалаф, обращенный в филина. — В море его! Живому или мертвому завязать ему глаза, как преступнику, привязать его к мертвому якорю и бросит в море! Слышишь? Что ж медлишь ты? Вот мое повеление! В море его, говорю я! — повторил страшным голосом Властитель.
Как сорванный с места и увлеченный вихрем, чрезвычайный гонец пронесся сквозь двери царского кабинета, чрез ряды покоев дворцовых, сквозь толпу придворных в сборной палате, сквозь народ, бывший на площади и на улицах, упал на прибрежную ладью и поплыл морем быстро как испуганная Альда.
Еще новая причина для толков и пища для пугливого воображения, которое видит во всем худые предвещания.
Сбигор-Свид вышел со страхом вслед за испуганным чрезвычайным гонцом.
— Все признаки безумия! — думал он, но эта мысль не мешала ему торопиться исполнять волю Иоанна, которая так была согласна с целью его желаний.
Счастие и беда одинаково всходят: в памяти или в беспамятстве, человек бросает семена их на тучную почву обстоятельств.
Новость о явлении к Царю чрезвычайного гонца из Архипелага и о немедленном отправлении его обратно в Архипелаг, разнеслась по городу быстро, как холод, нанесенный северным ветром.
— Это ничего, что ты это знаешь, но главное то, чтоб другие знали, что ты это знаешь, — сказал Персий.
Восходящее солнце и воскресающий городской шум напомнили судьям земных событий, что час их успокоения от забот об общем благе настал. Они истощились, устали, умолкли и разошлись по домам.
XIV
Час сбора для присутствия в Верховном Совете настал. Двери в пространную мраморную круглую палату отворились. Величественная колоннада поддерживала свод; из средины оного десница держала огромные весы правосудия, усеянные светильниками и заменяющие роскошные древние люстры и канделябры.
С восточной стороны палаты было председательское место; по обе стороны оного стояли кресла для четырех Верховных Совещателей; далее полукружиями места для двенадцати Советников. Перед каждым был стол, покрытый сукном, со всеми принадлежностями.
