Мери продолжала:
— Настал роковой день. Советники Княжества, со всеми обычными церемониями объявили Ариадне, что согласно неизменным законам, завтра, то есть по истечении года после смерти Верховного Князя, она должна: или отказаться от права на владение, или объявить народу имя нового Верховного Князя, которого избирает её мудрость и сердце.
— Так и есть! — вскричала опять старуха, — что я сказала, тому и быть! Ну!..
— Как, — произнесла Ариадна, — завтра скучный день законного срока? Я и не думала, чтоб он так скоро подкрался ко мне; но завтра мы об этом и поговорим; а сегодня мне некогда думать о выборах мудрости и сердца; сегодня у меня торжественный обед и вечер, на которых вы, господа советники, также, я уверена, не откажетесь быть?
Советники почтительно поклонились и вышли.
— Кажется судьба предоставляет не сердцу Ариадны, а совету и народу, выбор Верховного Князя, — сказал один из них.
— Тем лучше, — отвечал другой. Выбор сердца редко удачен.
— Очень справедливо, — сказал третий Советник и разговор их прервался молчанием, которое в сем случае было знаком согласия.
— Приковать бы им языки! — захрипела старуха, долго молчавшая и слушавшая внимательно чтение. — И того-то не знают, что человека всегда выбирают по сердцу! Ну!
Мери хотела продолжать, но вдруг раздался звук вестового рога.
— Что это звучит? — спросила старуха.
— Какой-нибудь корабль приближается к острову.
— Посмотри-ка, Мери, в окошко.
— На всех парусах приближается к пристани!
Звук рога повестил еще три раза. Раздался выстрел; сторож на башне загремел вестовую песню.
— О, да это верно Эол! Сторож играет возвратную! — произнесла старуха, высунувшись из подушек.
Не успела она еще кончить сих слов, Мери не было уже в комнате. Она взбежала на находившийся в близком расстоянии от дома высокий холм, с которого видна была пристань. Взоры Мери устремились, на знакомый корабль, вступивший в оную. Грудь Мери взволновалась, в очах заблистали слезы; но лицо её сделалось бледно как воск; казалось, что сердце её готовилось к радостной встрече, а душа к новым огорчениям. Несколько человек спустились с корабля в ладью, приплыли к берегу и пошли по дороге ведущей к дому Эола.
Приблизясь к холму, на котором стояла Мери, они своротили к гроту Царицы. Раздались невнятные слова; но Мери вслушалась в знакомый голос; волнение чувств её усилилось. Невольно скрылась она за куст. Двое из проходящих, в обыкновенной легкой морской одежде, вели кого-то под руки. На неизвестном был накинут черный широкий плащ, а на голове, что-то в роде древнего рыцарского шлема, с опущенным забралом. За ними шел еще один.
