— Юрий Петрович, Гусева выручать надо. И еще: повнимательнее к Кудрявцеву. Человек на исправление пошел, надо поддержать. Громовская «кодла», простите, группа активизировалась.
— Громовской группой мы уже занимаемся. Гусевым — тоже.
— Юрий Петрович, не мое это дело, но и Шурбинский — оперативник волнует.
— Меня тоже. Но здесь не все так просто.
Многие учителя уже в отпуске. Ассистентом на последнем экзамене по химии сидела Нина Николаевна.
— Варвара Александровна, что это вы не торопитесь? — Везувия говорила возбужденно, с каким-то надрывом. — В санчасти у двоих надо принять, за зоной десять человек ждет. Со стройки народного хозяйства прибыли! Мы и у них должны принять химию. Не отдавать же проценты другим вечерним школам?
— Волнуется, надо же! Первый раз ее вижу такой, — отметила про себя Варвара. — Оказывается, и ей человеческое не все чуждо.
— Мы скоро! — улыбнулась Варвара. — Вот только Шурика опросим и пойдем!
— Что это у вас за жаргон, Варвара Александровна?
— Есть поговорка — с кем поведешься, от того и наберешься. Мы их воспитываем, они нас, — еще веселее заговорила Варвара. — Но его, действительно, звать Александром, то есть Шурой, Шуриком.
— Не к добру ты развеселилась! — угрюмо сказала Нина Николаевна, когда Везувия вышла.
— Ты же, Ниночка Николаевна, атеистка, историк, а приметам веришь!
— То-то и оно, с ней поработаешь, в черта поверишь.
— Ну ладно, ладно! «Еще одно, последнее сказание и летопись окончена моя», — наша. Сегодня же последний экзамен на зрелость — и в отпуск! Не верится даже. На целых два месяца.
Экзамен у приехавших со строек принимали в штабе, в кабинете политического самообразования. В дверь просунулась голова молодого практиканта из училища УВД:
— Учительница химии не ушла? — спросил практикант.
— А что? Еще у кого-нибудь надо экзамен принять? — весело отозвалась Варвара.
— Вам велено не уходить.
— Мы и не собираемся. У нас еще пять человек не отвечало.
Спрашивать было трудно по двум причинам. Во-первых, так хотелось узнать, как они, их бывшие, устроились на новом месте. Какие испытывают трудности? Возможны ли возвраты? Во-вторых, учащиеся отвечали плохо, позабыли даже то, что знали. Вот ее плоды — полуволи. Поэтому экзамен шел долго.
Как только все были опрошены, все вопросы выяснены и дверь закрылась за последним выпускником, уставшие, но счастливые учительницы с букетами цветов, полученными впервые от своих бывших учеников, поднялись, в кабинете появился Шурбинский.
