- Выход один: дать телеграммы на Урал, в Сибирь.
Предложить по двадцать копеек. Еще благодарить будут.
- Правильно, - поддержал Забнев, нетерпеливо качнувшись на костылях. И прямо сейчас.
- Не можем, - категорически заявил главбух, отличный специалист, но предельно педантичный. - Надо, чтобы трест получил официальное разрешение от управления торговли. Только так.
- Да Семен Семеныч все ноги у них там оббил! Говорил я с ним опять, принялся урезонивать его директор. - Пойми: им сейчас такую бумажку дать что самих себя по заднице отстегать. Пока эта машина сработает!..
- Надо подождать, значит.
- А гнить начнут - тогда как? - спросил Быков.
- Актировать. Вина не наша.
- Актировать? А с совестью что прикажешь делать - тоже актировать? Тарас Константинович взбеленился: - Лепет детский, а не разговор! Звонил я ночью в Чапаевский - полтораста тонн скотине скормили. Чистым человеческим трудом кормят! Старания сотен людей - в помойку. Как мы потом людям в глаза смотреть станем? Заставлять их работать? Никогда на такое не пойду.
- Незаконные сделки оформлять я не буду.
- Будешь! Две подписи поставлю, десять поставлю - никуда не денешься!
- И наживем неприятности, - уныло заключил бухгалтер.
- Да плевать я хотел на твои неприятности! Яблоко сохраним, люди его съедят, а не скотина!
Вмешался Быков - до сих пор он внимательно слушал, перекатывая по скуле острый желвак:
- Тогда я соберу сейчас внеочередное партбюро.
И узаконим решение дирекции.
- Партбюро? - Тарас Константинович заколебался. - Нет, Андрей Семеныч. Не стоит: дело это чисто хозяйское. Поддержка - вещь важная, спасибо за нее, но формально такое решение ничего не изменит. Ему вон не наше решение нужно, а большую бумажку. Так, что ли, министр финансов?
- Правильно.
- Ну все. - Тарас Константинович сипло засмеялся, энергично хлопнул ладонью по столу. - Поезжайте, друзья. Жалко мне вас - замотались, а помочь не могу, Буду уж тут сиднем сидеть, до конца добивать.
В разгаре была косовица и обмолот зерновых, - Забнев кочевал из отделения в отделение; он почернел, осунулся, стал таким же тонким, как и его костыли. Быкову пришлось сесть на ремонтную летучку - механик с нее, молодой толковый парень, сдуру напился в деревне квасу со льду и схватил жестокую ангину, такую, что пришлось свезти в больницу. Умевший и слесарить и водить машину завгар уезжал на летучке сразу после наряда и затемно возвращался в поселок не со стороны города, как недавно, а с противоположной - с полей. "Все никак до этой рации руки не дойдут", подосадовал Тарас Константинович, увидев в окне, как сорвался с места темный высокий фургон.
