Запыхавшаяся секретарша подала, наконец, знак, что можно идти обедать, Тарас Константинович галантно поднялся.
- Прошу вас.
Он перевел ее через дорогу и уже на ступеньках предупредил на всякий случай:
- Столовая у нас рабочая. Сами понимаете - не ресторан.
- А, по-моему, тут мило. - Аносова, войдя, оглядела небольшое помещение с двумя длинными, вдоль стены, столами, только что покрытыми белыми скатертями, и с расставленными на одном из них вазами с яблоками.
Старушка с удовольствием поплескалась под умывальником за марлевой занавеской, вышла к столу посвежевшая; от нее, как и когда-то, слабо и нежно пахло незнакомыми духами.
- Пробуйте, это из наших садов, - Тарас Константинович придвинул вазу.
Аносова срезала с яблока маленькую дольку, смакуя, съела, - на лице ее появилось выражение удовольствия.
- Прелестное яблоко. Как называется, интересно?
- Панировка. А это - московская грушовка. - Довольный, Тарас Константинович снисходительно махнул рукой. - Все это сорта незамысловатые, летние. А есть отличные: кальвиль, синап зимний, жигулевское.
- Ого! А у нас, помню, антоновка да анис. И все, кажется.
- Не удивительно. Сколько у вас под садом было?
- Десятин пятнадцать - я особенно не вникала. Помню только, что большой сад. Муж им очень гордился.
Тарас Константинович легонько усмехнулся.
- А у нас восемьсот пятьдесят гектаров. Только плодоносящих.
- Боже мой! - поразилась Аносова. - Да куда же столько?
- Как куда? Людям. Теперь ведь яблоко - не господская забава.
Спохватившись, Тарас Константинович покашлял, - Аносова добродушно рассмеялась:
- Тарас Константинович! Очень прошу вас: не говорите со мной ни как с больной, ни как с совершенно чужим человеком. Хотите вы или не хотите, но за пятьдесят лет и я советской стала.
- Ладно, - пообещал Тарас Константинович, рассмеявшись так же легко и свободно.
Обед стоил копейки - Аносова решительно уплатила эти копейки сама из старомодного кожаного портмоне с двумя белыми, заходящими друг за друга горошинками запора.
Зарумянившись, она коснулась платочком влажного лба, глаза ее из-под очков смотрели благодарно и размеренно.
- Отдохнуть, Надежда Федоровна?
- Да, если можно.
Больше на внимание директора Аносова не претендовала, да он и сам, признаться, вспомнил о ней только поздним вечером, собираясь на покой. По привычке перебирая в памяти события минувшего дня, Тарас Константинович попытался как-то суммировать свои впечатления о необычной гостье: начальные, еще подспудно жившие в нем, не совпадали с последними, более определенными.
