- Поморозим - подохнут, мне их отогревать негде, - хриплым, застуженным голосом говорила она, стоя перед ним в заплатанном ватнике, перетянутая на высокой груди крест-накрест старой шалью и до самых бровей повязанная темным платком.
В декабре пришли первые радостные вести о разгроме фашистских войск под Москвой. Поздним вечером, по пути домой, Тарас Константинович решил зайти поздравить Морозову: в совхозе она была единственной москвичкой, и заодно посмотреть, как она устроилась.
Нашарив в барачной темноте коридора обросшую инеем дверную ручку, он вошел и крякнул: так бедно, да что там - убого жила, оказывается, его работница со своими тремя ребятишками!
По сторонам стояли два топчана, почти ничем не прикрытые, - все, чем укрывались, было, похоже, на ребятах, сидевших за столом. Каморка освещалась керосиновой, без стекла лампой, желто-красный язычок пламени от движения дрогнул - на стене, обклеенной газетами, закачалась уродливая горбатая тень вошедшего.
Ребята ужинали подмороженной, с черными пятнами картошкой, захлебывая ее капустным россолом. Ответив, что мать не вернулась еще с работы, старшая девочка, с запавшими блестящими глазами, добавила в миску с капустой кружку воды - две терпеливо замершие ложки замелькали снова. Выяснилось, что отец пишет, что сначала у них были тараканы, а теперь повымерзли, что старшая, Нина, и средний, Вася, в школу не ходят: больно уж зима холодная, а обуви нет, - деревенские словечки к маленьким москвичкам пристали уже прочно...
Утром Тарас Константинович выписал Морозовой немного пшена и муки, жена отнесла кое-что из одежды.
Больше он ничем москвичке помочь пока не мог - ни как директор и ни как человек: второй месяц у него у самого жила бежавшая из-под Ржева сестра жены с кучей ребятишек...
Осенью сорок пятого года, приодетая и оттого сразу помолодевшая, Морозова объявила Тарасу Константиновичу, что вскоре возвращается домой. Муж прислал письмо - днями демобилизуется и заедет за ними.
- Были бы крылья, прямо бы сейчас улетела, - счастливо засмеялась она. - Вот как по Москве соскучилась!
Вместе со старой одеждой и заботами женщина, казалось, скинула с себя и что-то еще, деревенское - перед Тарасом Константиновичем снова была прирожденная горожанка.
Он от души поздравил ее, хотя искренне и пожалел, что совхоз теряет такую работницу. К той поре Анна Павловна прочно считалась лучшей телятницей, несколько раз была премирована, награждена Почетной грамотой.
