Боттичелли | страница 10
В это же время живописец получил заказ от своего благодетеля Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи на исполнение картины «Паллада и Кентавр» (1482, Галерея Уффици, Флоренция). Он поставил перед художником задачу — показать могущество, силу и мудрость представителя династии Медичи. По его желанию, картина была выполнена как аллегория «золотого века» медичейской Флоренции. Боттичелли же еще больше расширил рамки сюжета, введя в него так же идею борьбы добра и зла. Поэтому образ богини, исполненный красоты, живописец противопоставляет Кентавру. Платье Паллады украшено эмблемами дома Медичи. За ее спиной изображен прекрасный пейзаж с глубоким и бездонным небом, в то время как Кентавр стоит на фоне полуразрушенной античной постройки, что было призвано символизировать его невежество.
Многие исследователи творчества Боттичелли полагают, что в основе его произведения — идеи философа Марсилио Фичино: «Зверь в нас — это инстинкт, человек в нас разум». Поэтому можно иначе прочитать изображенное мастером, который как бы зримо разделяет человека на два начала: животное связано исключительно с потребностями тела, а божественное — со сферой духа, разумом и высокими устремлениями.
В этой трактовке сюжета жест Паллады можно рассматривать как то, что она своими руками держит в подчинении все природные инстинкты. Лицу Кентавра живописец придал выражение глубокого страдания, свойственное святым на его картинах.
Еще одним многоплановым произведением является полотно «Венера и Марс» (1482–1483, Национальная галерея, Лондон). Видимо, работа была выполнена по заказу одного из представителей дома Веспуччи и, возможно, написана к свадьбе кого-то из членов семьи. Об этом говорит тот факт, что в правом верхнем углу композиции изображен геральдический символ рода осиное гнездо с кружащими насекомыми.
Произведение имеет удлиненный по горизонтали формат. Весь его первый план занимают фигуры возлежащей в задумчивости Венеры и расслабленного, спящего Марса. Позади них маленькие сатиры играют с оружием грозного бога войны. Во второй половине XV века во Флоренции широкое распространение получила астрология, поэтому представленных на полотне героев можно трактовать не только как олимпийских богов, но и как аллегорическое изображение планет. Колорит произведения отличается величественной сдержанностью. Центральная сцена построена на равновесии фигур отдыхающих героев и шалящих малышей — путти.
