"Здравия желаю, Семен... Трофаныч!"
- А ты хотел бы при посторонних - Сенькой, что ли? - шутливо-насмешливо выговорил Семен. - Я ведь в официальной обстановке всю твою тезоиностранщину тоже полностью называю.
- Ладно, принято, - миролюбиво согласился Джонни и нетерпеливо попросил: - Ну, показывай, похвастай!
Уравновешенный, невозмутимый генерал вдруг смутился, широкие золотые погоны его в замешательстве поднялись и опустились.
- Ну вот еще!
- Без всяких нуканий! Жалко тебе, что ли? Дай хоть в руках подержать, настаивал Джонни; повернувшись ко мне, он наконец объяснил: - Мало ему чиновзваний, так он еще одно отхватил: лауреат Государственной премии! Вчера в Кремле вручили.
- Вот это да! - порадовался, поздравил я, поняв теперь, о каком поводе собрать мальчишник говорил Джонни. - За что, Семен?
Вероятно, я задал наивный вопрос: Джонни и Семен, переглянувшись, засмеялись.
- Голая техника, тебе неинтересно, - продолжая улыбаться, сказал Семен.
Он прошел в смежную комнату - под вспыхнувшим там светом блеснули стеклом книжные стеллажи, - вынес коробочку с медалью.
- На, коли так.
Полюбовавшись, Джонни приложил медаль себе на грудь, забалагурил:
- Своей нет, так хоть чужой потешиться!
- Учиться надо было лучше, - благодушно-назидательно попрекнул Семен, а не с мандолиной по ночам шастать.
- Не трави - погубил я свой талант! - Джонни горестно тряхнул ГОЛОРОЙ. - Эх, был бы я сейчас первой мандолиной страны! И один бы знакомый генерал обрывал все телефоны, добиваясь лишнего билетика. А, каково?
- Бодатой корове бог рогов не дал, - хмыкнул Семен и неожиданно для меня мне же и сказал: - Не слушай ты его: прибедняется. Если благополучно завершит что делает - через год точно такую же получит. Первый представление напишу.
- Тьфу, тьфу, лишь бы не сглазить! - Джонни комично замахал руками.
Какой-то первоначальный рубеж нашей встречи был перейден. Семен поднялся.
- Ну что, мужики, - сухая ложка, говорят, рот дерет. Есть предложение перекусить.
- Единогласно! - за себя и за меня проголосовал Джонни. И, кивнув на огромный полированный стол, занявший едва ли не половину просторной гостиной, жалобно попросил: - Семен, давай на кухне! Там уютней. А за этой взлетной площадкой и друг друга не увидишь. Бутылка и та на нем наперстком кажется!
- Давайте там, - согласился Семен. - Ты иди хозяйничай, а я сейчас.
Белоснежная, отделанная отличным кафелем кухня размерами была с добрую столовую, чем она, конечно, в будние дни и служила. Джонни уверенно открыл дверцу холодильника, одобрительно причмокнул:
