— Может, подслушать? — предложила я, заинтересованно косясь на замочную скважину.
Ребекка неодобрительно посмотрела на меня и заявила, что поступать так дурно никак нельзя. А потом добавила:
— И все равно тут никак не подслушать…
— Пробовала?
— Кассиус рассказывал.
Мне понемногу начинало казаться, что весомая часть жизненного опыта Скотт была получена способом «Кассиус рассказывал».
— То есть он бывает тут часто? — спросила я.
Девушка пожала плечами.
— Да, кажется… Не знаю, об этом он со мной предпочитает не разговаривать.
Какая же секретность… Прямо как у агентов разведки, честное слово.
Беседа профессоров с Фелтоном длилась никак не меньше двадцати минут, за которые мы с Ребеккой успели переговорить о фильмах, музыке и даже немного заскучать. Уйти ни ей, ни мне и в голову не пришло: во-первых, мы могли опять понадобиться, во-вторых, интересно же… Лично меня больше всего занимал вопрос: что скажет Луне ее парень, как только получит возможность это сделать.
Когда дверь кабинета наконец открылась, мы увидели декана Бхатия, который велел нам заходить. Разумеется, мы подчинились.
Первым делом я нашла взглядом Фелтона… Но тот выглядел возмутительно буднично: то есть казался воплощением аристократического снобизма. Ни волнения, ни растерянности, ни смущения… Проректор тоже держалась как и до того, как мы вышли, разве что профессор Бхатия улыбался одними только уголками губ. Как по мне, слишком уж саркастично.
— Итак, мисс Грант, хотелось бы уточнить, почему вы использовали без какого бы то ни было предупреждения заклинание, которое может нанести существенные увечья? — обратила свой гнев уже на меня проректор. — Вы учитесь на кафедре огня. Вам с первого курса читали технику безопасности! Вы просто не имели права поступать так неосмотрительно!
Ну да, нам читали семестр за семестром эту пресловутую технику безопасности. За это время все огневики поверили в то, что нам даже чихать нельзя без предупреждения… Ну как же, могут полететь искры!
В прямом смысле.
Чаще всего на первом курсе случаются такие печальные эксцессы. Магические способности просыпаются лет в шестнадцать-семнадцать, когда не то что с заклинаниями не совладать — с гормонами и то справиться не удается. Подростки — они и есть подростки. В итоге любой нервный срыв сопровождается небольшими стихийными бедствиями.
Или крупными.
Мне еще повезло, что я по темпераменту сангвиник: разум властвует над эмоциями, а не наоборот. А ведь все равно однажды после ссоры с родителями подпалила шторы в спальне. Родители, правда об этом так и не узнали: потушила мгновенно и сама, а шторы в тот же день купила новые.
