Но главное было не бизнес, а то, что у нее с Катюхой уже тогда никаким пониманием не пахло. Характеры.
Короче, Михалычу пришлось бросить бассейн и осваивать воспитательную функцию. Вот тогда он Катюхе сказок начитался по самое не могу. У него в детстве все сказки были из телевизора, а чтобы отец ему читал, это даже смешно представить. Мать несколько раз что-то рассказывала, но у нее сказки были непонятные, сама путалась, кто кого съел и на ком женился.
«У лукоморья дуб зеленый…» – начинал Михалыч. Катюха тут же перебивала: «А это какое море?» – «Лукоморье… Ну, это в сказке море такое, сказочное». – «Там лук растет?» – «Да, наверно. Слушай… У Лукоморья дуб зеленый…» – «Тогда надо не так читать, а так: у Лукоморья лук зеленый!» – «Хорошо, – соглашался Михалыч. – Лук зеленый… Златая цепь на дубе том; и днем и ночью кот ученый…».
Тут подавала голос Лена, отдыхавшая в соседней комнате:
«У Лукоморья дуб спилили, кота на мясо зарубили, русалку в бочке засолили…»
«Мам, не мешай!» – кричала Катюха.
Михалыч поднимался и закрывал дверь.
«И днем и ночью кот ученый всё ходит по цепи кругом…» – читал, поглядывая на Катюху: вдруг опять что-нибудь спросит? Нет, с котом, кажется, обошлось. Слушает. «Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…»
«Как все мужики, – комментировала через закрытую дверь Лена. – Как налево, так потом сказки рассказывают».
Михалыч откладывал книгу и слезал с дивана:
«Пусть тебе мама читает».
«Она не будет».
«Я тоже не буду. Идем, лучше рыбок покормим».
Катюха на рыбок не велась, кричала в сторону двери:
«Мама! Не мешай, а то я сейчас… приду к тебе в комнату!»
Лена издавала недовольный звук и шла на кухню делать себе кофе.
Михалыч читал дальше. Вот уже русалку проехали на ветвях, следы звериные доехали до избушки на курьих ножках. Катюха потерлась подбородком о его ногу.
«Ну что, Кать?»
«А почему она без окон, без дверей?»
«Ну… там же Бабаёжка живет».
«А как она туда заходит?»
Блин, думал Михалыч, действительно – как?
Глянул на дверь – может, Лена подскажет? Но Лена была вся в своем кофе.
«А она через трубу залетает, Бабаёжка! – сообразил наконец. – Видишь, труба на крыше… Она в нее – вжих! И уже дома».
И Михалыч расплывался, радуясь своей смекалке. Точно такая же, широкая, с ямочками улыбка появлялась и на лице Катюхи… Хорошее было время.
Теперь попробуй из Катюхи улыбку выдавить. Ходит по квартире, деловая. Утром мать к ней обниматься бросилась, Катюха стоит, скривилась – внучка называется. И быстрей на кухню, кофе себе делать и с Леной цапаться. Привычка такая утренняя.
