Аквариум был его вторым домом. Первый дом был с женой и Катюхой. Их обеих Михалыч и теперь любил и не собирался уходить, складывать, как обычно делают, чемодан и хлопать дверью. Этого не собирался, а что собирался, не знал, поэтому все еще любил их, не повышая голоса, а когда они сами начинали кричать, уходил к себе, в аквариум. Там, среди рыб и неяркого света, все было без шума и резких движений. Все было так, как надо.
* * *
Мать сообщила, что ей нужно по «делам».
– Заправка скоро будет, – сказал Михалыч, выплывая мыслями из аквариума.
– Через сколько?
– Через десять.
В окне всё продолжались березы, дурное и живучее дерево. Древесина никакая. Раньше сосны росли, потом набросились, стали их вырубать, бизнес. Новое сажать не чесались, на вырубках поперла береза.
Вымахала, абсурд.
Мать заерзала:
– Где твоя заправка?
– Не знаю… – Глянул в карту. – По карте бы должна.
– По карте…
Хотела, видно, сказать, что думает о его карте.
Может, прохлопал заправку?
Ну, где она?..
– Останови, так сойду.
– Тебе надолго?
– Вот тут.
Он съехал вбок, в кашу, на лобовое плюнуло снегом. Мать порылась в сумке:
– Идем, покараулишь.
Они вышли. Воздух был холодным и вкусным, лесным, отвык уже в городе. Давно можно было подшуршать насчет дачи. Но Лена дачи как-то боялась. Говорила, выгоднее в Турцию. Да, в Турции, не считая жары и турков, все было нормально. И море ничего так. Но здешний лес тянул его, как магнит.
Мать шла по снегу, проваливаясь и шевеля губами. Лицо ее было сосредоточенным, Михалыч протянул ей руку.
– Стой тут… – помотала головой. – Справлюсь.
Не похоже, что справится. Зачирикал мобильник.
– Как вы там? – спросила Лена.
Городской, квартирный голос жены в лесу звучал непривычно.
– Нормально. Воздухом дышим.
– А… Ну, дышите. Снегопад обещают. Слышишь?
– Слышу.
Мать зашла за поваленную березу и присела. Из-за березы торчала ее голова в шапке.
– Вечером будет, прогноз сейчас смотрела. Сильный.
– Вчера чисто было.
– Вот я сейчас только залезла в «погоду», говорю! Так что давай там… не затягивай. Слышишь?
– Рыбок покормила?
Лена что-то ответила, и связь сдохла. Голова матери двигалась над стволом, не находя покоя.
Михалыч отвернулся. Если бы он был курящим, сейчас бы закурил. Поднес два пустых пальца к губам.
– Оглох?
Михалыч опустил мысленную сигарету и глянул в сторону матери. Та сидела на поваленной березе.
– Следы там… – сказала, когда подошел.
Михалыч перелез через березу. Снег был истоптан матерью. Рядом виднелись следы.
