— Я бы не доверил правительству принимать решения относительно того, кто разумен, а кто нет.
Циан наблюдала за ним в течение нескольких долгих секунд.
— Тогда доверяй мне. Внутри они ледяные. Прежде чем полететь сюда и выследить сбежавших, я встретилась с несколькими такими. Металл до мозга костей. Из-за биологической оболочки андроиды похожи на людей, но внутри — бездушные машины. Когда мне приказали отправиться на эту миссию, я хотела посмотреть, с чем предстоит иметь дело. Они напугали меня до чертиков.
— То же самое Земля говорила и о нас.
— Киборги — исключение из правил. Данные вам тела по большей части человеческие, просто генетически расширенная версия с добавлением кибернетики. А эти штуки — машины с мясистым телом.
Глаза киборга округлились от удивления.
— Звучит так, будто ты с нами знакома.
— Можно сказать и так.
— Ты искала нас?
— Нет, — покачала головой Циан. — Я считала, что вы не выжили.
Взгляд темных глаз киборга становился все холоднее.
— Это ложь.
— Нет. Я не вру. Я бы не стала морочить вам голову.
Он не выглядел убежденным.
— Один из нас недавно сбежал с Земли. Хочешь сделать вид, что не знала?
— Мне никто не сказал, — от шока Циан выпрямила спину. — Все эти годы одного из вас держали в заключении?
Оникс отказался отвечать, и она начала злиться.
— Мой отец божился, что на Земле не осталось ни одного из вас. Он мне врал? Если бы он был еще жив, я бы надрала ему зад, — кипятилась Циан.
— Ты хотела убить нас собственными руками?
— Нет! Я бы раскрыла свое прикрытие и вывела киборга.
— Твое прикрытие?
Она колебалась.
— Я не могу говорить об этом.
— Ты мне ответишь.
— Некоторые вещи не обсуждаются. Хочешь узнать что-нибудь еще?
Киборг вздохнул.
— Мне бы не хотелось этого делать, но если не начнешь сотрудничать, сюда позовут дознавателя.
— Страшное дерьмо, да? Пытки? — Циан вздрогнула. — Ненавижу их, — она поглядела на свои ногти. — Я же только их отрастила, — она подняла взгляд на киборга. — Видишь ли, хоть я и сказала, что не буду врать, но кое-что рассказать просто не смогу. Не то чтобы я не хотела, но не могу, — она помолчала. — У меня стоят блоки.
— Не понимаю.
— Мою голову трахали три года. Можешь считать это промывкой мозгов. И делали это до тех пор, пока я не потеряла способность говорить о том, что мне сделали, не страдая при этом от сильнейшей мигрени. Я говорю о боли такой сильной, как от старого доброго ножа для колки льда. Меня бесит сделанное мне, но те люди хотели убедиться, что я не раскрою свою личность. Мой отец решил, что так будет лучше. У него был комплекс бога. Он верил в правильность любого своего поступка, хоть я и знаю, что глубоко в душе считал это единственным способом сохранить мне жизнь.
