Никто не знал, откуда он родом. Да и сам Умкы никому об этом не говорил. Он бродил из стойбища в стойбище, меняя профессии, и хотя выглядел уже не молодым человеком, упорно оставался холостяком. В свое время Умкы славился как отличный морской охотник, был бригадиром, но последнее время отошел от промысла: работал пекарем, проводником геологической экспедиции и даже слесарем в механической мастерской полярной станции. Но всюду держался недолго: уходил, как только овладевал ремеслом или увлекался новым делом…
— Я сначала тебя не узнал, — говорит Умны, помогая мне взобраться на палубу. — Даже немного испугался. Думал, начальство: портфель, громкий голос и очки. Летом, во время промысла, проезжих здесь больше, чем моржей. Того и гляди, наскочишь на кого-нибудь с портфелем.
В тесном кубрике стоит маленькая железная печка. На ней кипит чайник.
— Как раз к чаю пришел, — говорит Умкы, усаживая меня.
— Ты что, один на катере? — спрашиваю я, принимаясь за густой, слегка пахнущий соляркой чай.
— Один. Моториста давали — я отказался. Зачем он мне? Двигатель имеет дистанционное управление.
— Значит, ты капитан, Умкы?
Почему-то лицо друга мрачнеет, и он со вздохом говорит:
— Нет, не настоящий я капитан.
— Почему не настоящий? — удивляюсь я. — Ты даже больше чем капитан, ты еще и моторист.
— Да-а, — машет рукой Умкы. — Диплома у меня нету… Да ты пей чай. Я сейчас тебе все расскажу…
В стойбище, где работал Умкы, приехал уполномоченный морской зверобойной станции и всюду, где только можно, наклеил большие листы — объявления о наборе курсантов на судоводительские курсы в бухту Провидения.
Молодежь кучками собиралась около этих объявлений, и кто-нибудь громко читал условия приема: образование не ниже семи классов, справка о состоянии здоровья. Далее говорилось, что курсанты на время обучения обеспечиваются питанием, обмундированием и стипендией, а после окончания курсов направляются на морские зверобойные станции Чукотского национального округа. Внизу листа синей краской был отпечатан мчащийся по бурному морю катер и синий человек в форменной фуражке, стоящий за штурвалом.
Такое объявление висело и на дверях пушного склада.
Оно было прочитано заведующим от первой строчки до последней и не давало ему спать. В редкие минуты забытья среди ночи Умкы непременно видел во сне синий катер и себя в форменной фуражке за штурвалом.
И только один пункт голубого объявления сдерживал Умкы от подачи заявления: он не кончил даже пяти классов. И виноват в этом был только сам Умкы. Той памятной ему зимой, в середине учебного года, он увлекся охотой на песца и перекочевал из поселка в тундру, в охотничью избушку…
