Чейвын прыгнул в вельбот и пробрался к своему месту, на кормовую площадку.
— Как, дочка, сможешь? — громким, взволнованным шёпотом спросил он.
— Смогу, — тихо, но твёрдо ответила Анканау.
Ею вдруг овладело чувство спокойной уверенности. Ей показалось: захоти она, и от её руки заведётся обыкновенный железный чайник.
— Скоро отправляемся? — громко спросила она.
— Тебя только и ждём, — ответил отец.
— Я готова.
Охотники попрыгали в вельбот. Носовой Ытлени оттолкнул судно от льдины и последним перевалился через борт.
Чейвын длинным веслом развернул вельбот носом к морю.
Анканау ждала. На правый кулак она намотала замасленный заводной шнур, левая рука лежала на маховике, на больших выпуклых буквах фирменного знака. Чейвын кивнул ей.
Анканау дёрнула шнур. В этот рывок она вложила всю свою девичью силу и едва не свалилась на сидящего сзади стрелка Тэюттына. Мотор чихнул, как некстати разбуженный пёс, крутанул маховиком и замер… Нет, не замер! Это маховик, набрав обороты, слился в неподвижный металлический круг. Мотор завёлся! Вот его голос! Просто от волнения Анканау не сразу услышала.
Установив режим, Анканау устало опустилась на деревянную банку. Они обменялись с отцом понимающими взглядами.
— Однако ты меня здорово толкнула, — дружелюбно сказал девушке стрелок Тэюттын.
— Очень хотелось, чтобы мотор сразу завёлся, — ответила Анканау.
— Этого каждому мотористу хочется, — сказал второй стрелок Откэ.
— Да не у каждого получается, — отозвался носовой Ытлени.
На вельботе не сидят молча. Пока зверя не видать и охотники свободны от напряжения, в котором их держит преследуемый морж или кит, они говорят без умолку. Мужчинам тоже есть о чём потолковать.
Но на этот раз в вельботе Чейвына решительно не знали, о чём говорить. Никто не помнил, чтобы когда-нибудь вместе с ними охотилась женщина, да ещё на правах одного из почётных членов бригады — моториста! Вот почему огонёк загоревшегося было разговора быстро угас.
Ытлени достал бинокль и занялся рассматриванием гладкой поверхности моря.
Гарпунёр Рымылю постучал по туго натянутым пыхпыхам [5], поправил капроновые лини, осторожно провёл кончиками пальцев по острым лезвиям наконечников.
Стрелки пощёлкали затворами ружей, а Тэюттын даже поглядел на море через ствол.
Чейвын понимал, что его дочь является причиной мучительного молчания и необыкновенного поведения охотников. Будь она даже просто пассажиркой, которую взяли, чтобы доставить куда-нибудь по пути, было бы легче. А тут — мотористка! Такого не только в Кэнинымныме, но и на всей Чукотке ещё не было.
