– Кто, Мур? – отозвалась Алесара.
– Да я не про него. Рэм со мной связался, говорит, что зайдет после перерыва, чтобы я не заблудилась. А Мур да, тот еще нахал! Он внимания Лиссе уделяет больше, чем мне.
Мур, свернувшийся калачиком у меня в ногах, поднял ангельские глазки и сообщил: «Мирами, ты не права. Я постоянно за тобой слежу. Ладно, за Лиссой тоже, не могу же я упустить возможность пообщаться с себе подобной».
– А кто такая Лисса? – заинтересовалась Аля.
– Спутница Рэма.
– А-а-а, этот белоснежный комок шерсти?
– Она самая. Смотри, осторожнее, а то Оули тоже себе какую-нибудь птаху присмотрит, – после моих слов малыш, сидевший на плече Али, возмущенно нахохлился и запищал.
– Это вряд ли. Колибри в этих местах не водятся, а из спутников тут только ваши кошки, да гигантский волчара одного из преподавателей. Не запомнила его имя, если честно.
– Вот и к чему нам идеальная память, если мы все мимо ушей пропускаем? Я вообще часть про преподавателей прослушала.
– Ну и ладно, на празднике познакомимся. Главное, что своих наставников и куратора знаем.
– И то верно. Ладно, пойду я переодеваться, мой надсмотрщик скоро придет.
– Смотри, ему этого не ляпни. А то и правда покусает! – голос Алесары достиг меня уже на пороге комнаты.
Я быстро скинула одежду, надела белый слитный купальник – одно из многочисленных заимствованных изобретений землян – и выбрала просторное короткое платье персикового цвета. Для пляжных переодеваний оно подходило не в пример лучше, чем одежда с многочисленными завязками и поясками. Внимательно оглядев результат в зеркале, решительно распустила волосы – они рассыпались тяжелыми волнами и прикрыли обнаженные плечи. Дальше придираться к своему облику мне не дали – раздался стук в дверь. Подхватив сумку с полотенцем, отправилась открывать.
На пороге Рэм снова учтиво подставил локоть, и я, все так же смущаясь, взяла его под руку. По дороге нам попадались редкие адепты, спешащие к своим наставникам. Страшно хотелось стать невидимой или исчезнуть вовсе, лишь бы не ловить на себе эти любопытные взгляды. Не то чтобы кого-то мог удивить роман между наставником и студенткой, такие вещи у нас не осуждались, скорее, всем подросткам сама симпатия казалась еще странной и непонятной – длинная жизнь делает наше развитие весьма своеобразным. Да что уж там, больше всего она казалась странной и непонятной мне самой. Наконец, мы оказались на берегу. Выскользнув из-под руки Рэма, облегченно вздохнула и смогла избавиться от назойливых размышлений.
