– Нам тебя не хватало.
– Мне вас тоже.
Пол молчал, чувствуя, что Мэй чего-то недоговаривает. Она разлила чай и доверительно подсела к нему:
– Я должна кое о чем поговорить с тобой, Пол. О том, что в последнее время очень меня беспокоит.
– Беспокоит? – переспросил Пол.
Но в этот момент кто-то тяжело запыхтел на лестнице. Выругавшись, Дэвид вставил ключ в замочную скважину. Мэй тут же вскочила и подлила в чайник воды.
Спустя минуту на кухню ввалился груженный пакетами комиссар Чжан и с размаху плюхнулся на табурет.
– Когда-нибудь вам придется вносить меня сюда на руках, – простонал он.
– Курить надо меньше, тогда сам справишься, – язвительно заметила Мэй.
Пол так и не понял, сердилась она на мужа или подтрунивала над ним.
– Это не одышка. – Дэвид обеими руками потер правое колено. – Ноги, это намного хуже.
Пол знал о его проблемах с суставами. Они начались в годы культурной революции. В первый раз Дэвид ощутил эту боль, когда его бригада сорок восемь часов без перерыва сажала на полях рис. Два дня и две ночи Дэвид вместе со всеми простоял по колено в холодной воде, чтобы на деле подтвердить свою преданность революции и окончательно порвать с буржуазным прошлым. Двое его приятелей умерли от воспаления легких два дня спустя, а у Дэвида страшно распухло колено. С тех пор боль возвращалась, время от времени делаясь невыносимой. С возрастом ее приступы участились.
Мэй подала мужу два горячих компресса, и тот обернул их вокруг ног.
– Ты уже поел? – спросил Дэвид Пола и, не дожидаясь ответа, принялся выгружать из пакетов продукты.
В считаные минуты квартира пропахла кунжутным маслом, чесноком, кориандром и корицей. На столе появилась тарелка с холодным куриным филе и множество мисочек с черным и красным соусом, жареной свининой, грибами во фритюре, шпинатом и рисом. Довольный, Дэвид Чжан уселся за стол.
– Может, объяснишь мне, почему я должен был звонить тебе на мобильник Мэй? – спросил его Пол.
Дэвид взял с тарелки жирный кусок свиной грудинки:
– Потому что мой служебный телефон прослушивается. Обычно меня это не смущает, но здесь случай особый.
– Чем же он особый?
– Чем? – Дэвид выплюнул кусок свиной шкурки. – Убийство иностранца в Китае – это не просто преступление. Это национальный позор, потеря лица. Ну, или имиджа, если угодно. При определенных обстоятельствах чреватая экономическими проблемами к тому же. Власть делает все, чтобы иностранцы чувствовали себя у нас в полной безопасности. На моей памяти это первый случай. Не могу даже представить себе, чтобы кто-то пошел на это с целью грабежа, для этого у нас вполне достаточно богатых китайцев.
