Весьма довольный своей шуткой, он расхохотался. Как надзиратель трупоуборочной команды, он вовсе не обязан был сам водить грузовик, но он это делал, потому что любил ездить. Раньше он был шофером, и теперь садился за руль при любой возможности. Кстати, когда он был за рулем, у него и настроение поднималось.
Ввосьмером они наконец-то снова взгромоздили мягкий труп в кузов. Они так изнемогли, что дрожали от усталости. Потом, не обращая внимания на Штрошнайдера, который жевал табак и сплевывал на них буроватую липкую жижу, подняли Ломана. После женщины он показался почти невесомым.
— Закрепите его, — шептал Бергер. — Руку ему куда-нибудь просуньте.
Им удалось просунуть руку Ломана в ячейку дощатой обрешетки. Конечно, рука теперь неуклюже торчала из кузова, зато тело было надежно закреплено.
— Готово, — сказал Бухер и рухнул вниз.
— Ну что, пугала огородные, управились?
Штрошнайдер рассмеялся. Десять дергающихся скелетов напомнили ему огородные пугала, которые тащат одиннадцатое, застывшее.
— Ах вы, пугала, — повторил он и посмотрел на ветеранов. Никто из них не смеялся. Они только молча пыхтели, уставившись на задний борт грузовика, откуда торчали ноги мертвецов. Много ног. Была среди них и пара детских, в грязных белых ботиночках.
— Ну, — сказал Штрошнайдер, забираясь в кабину, — кто из вас, тифозников вонючих, следующим будет?
Никто не ответил. Хорошее настроение Штрошнайдера портилось.
— Вот говнюки! — пробурчал он. — Даже на это ума не хватает.
И в сердцах дал полный газ. Мотор загрохотал пулеметной очередью. Скелеты бросились врассыпную. Штрошнайдер удовлетворенно кивнул и вывел машину на дорогу.
Они стояли в сизом бензиновом чаду. Лебенталь кашлял.
— У-у, боров разъевшийся, — негодовал он.
А пятьсот девятый и не думал уходить из дымного облака:
— А что, наверно, от вшей хорошо!
Грузовик удалялся к крематорию. Рука Ломана торчала из кузова сбоку. Грузовик подпрыгивал на ухабах, и рука дергалась, будто машет.
Пятьсот девятый провожал машину глазами. Он нащупал в кармане золотую коронку. В какой-то миг ему показалось, что она тоже должна исчезнуть вместе с Ломаном. Лебенталь все кашлял. Пятьсот девятый повернулся. В кармане он нащупал еще и хлеб — тот самый, со вчерашнего вечера. Все еще не съеден. Он нащупал его — и почему-то не почувствовал утешения.
— Так что там с ботинками, Лео? — спросил он. — На что они потянут?
Бергер направлялся в крематорий, как вдруг увидел Вебера и Визе. Он тут же приковылял обратно.
