– Вы соображаете, что делаете? – Люба сочла, что пора вмешаться. Кто-то здесь должен сохранить остатки разума. – История получила широкую огласку. Если до сего момента кто-то еще не верил в существование красного бриллианта и в то, что сокровище лежит в могиле Платона Большакова, то теперь об этом знает вся округа. Вы представляете, какое это искушение? Вы готовы приставить к этой могиле круглосуточную охрану?
– Я думаю, у госпожи Старковой хватит на это денег, – ехидно сказал следователь. – Но государство это делать не обязано.
– Гроб чей? – нервно спросил господин Старков. – Наш?
– Ваш.
– Могила чья?
– Земля муниципальная.
– Э, нет! Это частная собственность! Участок приватизирован! Генрих Карлович…
Адвокат стряхнул оцепенение и полез в папку.
– На своей земле мы имеем право делать все, что угодно. И со своим гробом. Так что вскрывайте.
– Это гроб гражданина Большакова! – заупрямился следователь.
– Но он-то уже не в состоянии высказать свою волю! На то есть родственники!
– Да перестаньте вы препираться! – не выдержала Анфиса. – Тетя, я тебя предупреждаю. Не бери этот камень. Он проклят. Недаром он такой… красный. Это запекшаяся кровь.
– Теперь вы понимаете, что она безумна? – накинулась на следователя Старкова. – Она же бредит! Одни ее видения чего стоят!
– Да делайте вы, что хотите! – не выдержал следователь. – Раскапывайте, закапывайте… Ваша земля, ваш родственник.
– Доставайте! – ликуя, крикнула Аграфена Дамировна.
Сотрудники ритуального агентства переглянулись и дружно полезли в разрытую могилу. Люба не сомневалась, что госпожа Старкова пообещала их озолотить. Вскоре появился гроб. Люба отвернулась, чтобы не видеть этого варварства. В самом деле, оставили бы старика в покое.
Оглянулась она лишь, когда раздался Люськин крик:
– Держите ее!
Аграфена Дамировна рванулась к открытому гробу, словно боясь, что ее могут опередить. И тут уже никто не смог ее удержать. Запах стоял такой, что никаких бриллиантов не захочешь, но Старкова его словно не чувствовала. Она буквально выхватила из руки у трупа кольцо. Раздался противный хруст, все невольно содрогнулись. Кости старика и без того были хрупкими, а тут еще два месяца пролежали в сырой земле. Зрелище было настолько мерзким, что Любу затрясло. И не только ее.
– Вот кто варвар, – тихо сказала Люська.
Аграфена Дамировна с торжеством смотрела на кольцо в руке. В этот момент, как по заказу выглянуло солнце, и его луч упал на красный бриллиант. По руке у Старковой словно разлилась кровь. Это было так жутко, что Любе захотелось крикнуть:
