Канны осенью мне понравились. Было тихо, можно без проблем парковаться. Вову здесь почти не знали, поэтому ходили по улицам мы вполне спокойно. Похоже, его это не напрягало, значит, звездной болезни пока у нас не наблюдается…
Зато я с какого-то момента вдруг стал чувствовать на себе пристальные взгляды. Я? Но ведь я – не звезда даже местного масштаба! Что, опять куда-то влип?..
Я осторожно оглядывался, но все было по-прежнему спокойно. Показалось, наверное…
В один из вечеров в ресторане появился арабский шейх. С огромной свитой, он занял чуть ли не половину зала.
– Шейх приглашает вас и вашего спутника за свой стол, – сказал мне с учтивым поклоном какой-то тип из его сопровождения.
– Ты и с ним знаком? – с подозрением спросил Вова.
Я в недоумении пожал плечами.
– Вряд ли вы узнаете меня, Саша, – на более чем сносном русском сказал, улыбаясь, шейх.
Я очумело уставился на араба.
– Я когда-то учился у вашего дедушки режиссуре… Вспоминаете?
– Ахмед? Но…
– Да, тогда меня звали просто Ахмед. Но времена изменились. И я стал тем, кем стал…
– А режиссура? – спросил я явную глупость, вспоминая, что дед весьма высоко оценивал способности араба.
– Увы, – развел он руками. – Иногда снимаю домашнее кино… А ты чем занимаешься?
– До недавнего времени был тележурналистом. Сейчас вот – пытаюсь быть то ли продюсером, то ли агентом у начинающего дарования…
Вова смиренно потупился.
Ахмед задумался.
– А почему ты не хочешь заняться режиссурой? – вдруг спросил он.
– Но я же не профессионал…
– Ты? С такой-то школой?
– Иваныч мне тоже об этом говорил…
– Старый плут еще жив?
– Сериалы снимает…
Вспомнив общих знакомых, мы собирались уже распрощаться, как Ахмед вдруг сказал:
– Я знаю, ты недавно был участником не очень приятных событий. Прошу тебя, Саша, будь осторожен, это очень опасные люди…
Шейх встал и, сопровождаемый свитой, покинул ресторан.
Вова изрек:
– Так…
Голос его не предвещал ничего хорошего.
– Будешь снова охранять? – с тоской спросил я.
– А куда деваться! Ты же без меня – только половина лома.
И все-таки праздная жизнь расслабляет. Я понемногу забывал свою беготню с автоматом, перестал думать об Эжене и Жаке и, вдохновленный словами Ахмеда, начал втихомолку обдумывать замысел своего фильма, с трудом представляя, как это можно будет воплотить в реальность.
В один из вечеров в варьете давала представление заезжая труппа. В числе прочих был номер, стилизованный под поединок карате. Молодые китайцы выделывали на сцене настоящие чудеса, а потом, один из них, выполнив невероятный кульбит, оказался в зале, прямо у нашего стола. Он сунул мне в руку какую-то бумажку – этого не заметил даже Вова! – и вернулся под аплодисменты на сцену.
