Заслышав шаги за стеной, Алиенора встала лицом к двери и постаралась скрыть страх под царственным высокомерием. Да, как бы ни хотелось ей покинуть это место, мысль о возвращении в мир пугала ее: что найдет она там и как долго продлится эта передышка?
Алиенора ожидала увидеть своего тюремщика Роберта Модита и потому не сразу поверила своим глазами, когда дверь распахнулась и на пороге возник ее старший сын – в ореоле солнечного света, лившегося из бойницы за его спиной, с растрепанными ветром каштановыми волосами и великолепным белым кречетом на затянутой в кожаную перчатку правой руке.
– Смотри, мама, – приветствовал он ее широкой улыбкой. – Эта птица – настоящая красавица!
У Алиеноры сдавило грудь. Несколько секунд она не могла дышать.
– Гарри, – наконец выговорила она, и у нее подкосились ноги.
Юноша мгновенно оказался рядом, крепко подхватил под локоть и довел до скамьи.
– Я думал, тебя предупредят. – Его взгляд был полон нежной заботы. – Позвать твоих дам?
– Нет… – Алиенора качнула головой. Понемногу она вновь обрела дыхание. – Мне ничего не говорят. – У нее прерывался голос. – Я как слепая, и это невыносимо. – Подрагивающей рукой она закрыла лицо.
Гарри обнял ее за плечи, и она прижалась к нему, втянула в себя запах здорового мужского тела, почувствовала переполняющие его мощь и энергию – у нее самой их почти не осталось после многих лет борьбы и пленения.
Кречет захлопал крыльями, отчего зазвенели колокольчики на его опутинках, и издал несколько резких пронзительных криков.
– Тише! – Мягкий призыв Гарри мог быть обращен и к птице, и к матери. – Тише, тише!
К тому моменту, когда Алиенора достаточно овладела собой, чтобы оторваться от сына, кречет тоже успокоился и принялся деловито чистить перья.
– Меня прислал за тобой отец, чтобы сопроводить в Винчестер.
Алиенора смотрела на кречета, привязанного к перчатке сына. Птица не сможет улететь, пока Гарри не отпустит ее, и сильные крылья ничем ей не помогут.
– Что ему нужно от меня, кроме доказательства того, что я не мертва?
Улыбка на устах сына растаяла.
– Он сказал, что хочет поговорить с тобой – и помириться.
– Неужели? – Безрадостный смех застрял у нее в горле. – На каких условиях?
Гарри отвел глаза:
– Со мной он этим не делился.
Алиенора обвела взглядом комнату. На что она готова ради свободы? И, что важнее, на что не готова?
– Ну конечно, не делился. – Ей приходилось сдерживать чувства при мысли о том, как все могло сложиться, если бы три года назад Гарри удалось сбросить отца с трона. – Я много о чем сожалею, но только не о том, что мы с Генрихом в ссоре. Больше всего я ругаю себя за то, что позволила поймать себя. Надо было лучше планировать.
