Игорек, с плохо скрываемой ненавистью, зыркнул в мою сторону, но благоразумно промолчал, хлопнул дверью и дал газу.
Не думаю, что ты далеко уедешь. Руну искривления на заднем крыле "козлика", прямо по засохшей грязи, я нарисовал с особым удовольствием. Хамов надо учить. Жалко, что по морде не успел дать, но думаю, что это ещё успеется.
— Спасибо. Не надо было с ними ругаться. Игорь — злопамятный и подлый, мстить станет.
Ухватившись за мою руку покрепче и прижавшись сбоку плотнее, заглянула мне в лицо. А что я? Девушка мне нравится, и в такой момент горячий поцелуй напрашивается сам собой, по законам жанра. Но, блин, это же, деревня! Патриархальные нравы и незыблемые моральные устои. Тут, может быть, прогулка под ручку уже считается полным аналогом помолвки?! Что говорить о поцелуях посреди улицы на виду у всего села! То, что нас высматривают минимум две три пары любопытных глаз из-под закрытых ставень — к гадалке не ходи.
С другой стороны, бросить девушку, которую только что подставил под месть отморозков и бандитов, а Реваз — это, оказывается, родной племянник того самого Давида, и он положил глаз на мою новую несовершеннолетнюю подружку — это очень непорядочно, и даже подло. Не быть мне настоящим магом — никак не избавлюсь от сентиментальности и наивных представлений о благородстве.
— Пойдем потихоньку, пока совсем не замерзли. Игоря не бойся — он к тебе больше и на километр не подойдет. И Реваза отвадим, не сомневайся.
— Расскажи о городе. Какие там девушки? Очень красивые?
Пфф! Дай рубль — они и доллар попросит. Вот, ведь, хитрая девичья натура. Пользуясь моментом, прощупывает намерения и настроение. Разговор о городе — это такой намек тонкий? Или просто любопытствует, в надежде на комплименты.
Как бы то ни было, пришлось признавать, разливаясь соловьем, что городские девицы ей в подметки не годятся. Разве я мог сказать что-то другое?
— Врешь ты все! А то я не знаю, какие они в городе-то. Расфуфыренные и накрашенные. В школе у нас интернет работает, не такие мы и дремучие, как ты думаешь. Между прочим, уже пришли. До свиданья, и спокойной ночи, — на прощание, звонко чмокнула в щеку, негодница, и упорхнула за калитку, оставив чувство какой-то странной недосказанности и пустоты.
Черти что происходит. Вместо того, чтобы думать о глобальном или, хотя бы, о локальном выживании, занимаюсь глупостями, морочу голову несмышленым девицам и устраиваю пакости сельским бандюганам. Абсурдно и нелепо, однако, что-то забавное и увлекательное в этом присутствует. Или может, просто истосковался по нормальному человеческому обществу?
