– Удобная штука, – сдавленно отозвался Илья, тупо глядя на грязный столик. – Очень пригодилась бы при ведении деловых разговоров на различных светских тусовках. Почему я не слышал прежде о звукомаскировке?
– О, вам предстоит узнать еще о многих других удивительных вещах, Илья Борисович… Да вы обернитесь, не бойтесь! Неудобно все-таки разговаривать, стоя спиной к собеседнику.
Собравшись с духом, Илья обернулся.
Сомнений не было: человека в сером свитере он знал! Вернее, его облик был ему хорошо знаком с детства. Вытянутое худощавое лицо, высокий гладкий лоб, тонкий с легкой горбинкой нос… И глаза, огромные, чуть ли не в пол лица темные глаза, похожие на бездонные озера! В них светилась мудрость веков. Этот человек все знал и все мог понять, и для него не было никаких секретов ни на земле, ни под землей, ни там, в небесах…
– Господи! – прошептал Илья, ошеломленно глядя на знакомого незнакомца. – Неужто, вы…
– Иисус Христос? – улыбнулся тонкими губами мужчина. – Нет, разумеется, я не сын Божий, хотя мне и исполнилось недавно тридцать три года. Меня зовут Вольга, я философ.
Илья лихорадочно соображал. Виктор продолжал о чем-то беззвучно говорить, время от времени разражаясь лошадиным хохотом, но молодому банкиру было не до него. Интуиция всегда была его самым главным талантом, и эта интуиция не просто подсказывала, а вопила: беги! Беги прочь, пока ты не утонул в этом темном омуте!
– Почему же именно темном? – словно угадав его мысли, снисходительно улыбнулся Вольга. – Считайте, что перед вами расстилается озеро Светлояр, и там, в глубине его хрустальных вод, сияют купола легендарного Китеж-града. Неужто вам, русскому человеку, не хочется скинуть костюм от Деланджи и нырнуть в сияющие глубины?
– Зачем? – сипло вопросил Илья. – Зачем я должен туда нырять?
– Ну, хотя бы из любопытства. А может быть, именно вам предстоит поднять святой город из небытия? Почему бы и нет? Человек вы умный, предприимчивый, богатый… Вы гордитесь своими деловыми качествами, а что сделали-то для России? До сих пор только брали.
– Лопатой, двумя лопатами греб народные денежки! – горестно возопил Андрон. Он ловко извлек словно бы из воздуха пенсне с треснувшим стеклом и, вставив его в правый глаз, вперил в молодого банкира прокурорский взгляд. – И мой вклад, сукин кот, именно он спер, когда работал в мытищенском отделении банка «Чара». Двести двадцать две тысячи семьсот тридцать пять рубликов по нынешнему курсу – будьте любезны, оприходованы этим типом в виде китайской вазы восемнадцатого века, что стоит в него в особняке в Знаменках, прямиком в третьем по счету сортире. Шеф, скажите ему, чтобы он немедленно вернул мне вазу, или хотя бы переставил в спальню своей жены, красавицы Катерины!
