Тема репараций с Германии и ее экономического будущего заняла бóльшую часть беседы двух дипломатов. Встреча совершенно не указывала на то, что вопросы послевоенного устройства остальной Европы, роли и конкретного участия в нем СССР и США могут обостриться на предстоящей конференции лидеров трех держав. Вполне вероятно, что сам Гарриман считал, например, польский вопрос действительно уже потерявшим свою актуальность на фоне произошедших и происходящих в Европе событий. По крайней мере, среди его помощников в московском посольстве существовало мнение о нежелательности заострять его в дискуссиях с Советами по причине заранее известной невозможности достижения какого-либо приемлемого для США компромисса. Так, еще 3 октября 1944 г. советник посла Дж. Кеннан направил послу Гарриману записку, в которой изложил свое видение польской ситуации. Рассмотрев варианты экономического и финансового участия западных стран в восстановлении Польского государства, возможности привлечения международных сил для поддержания послевоенного режима на его территории (в т. ч. с участием Скандинавских стран), он полагал, что было бы гораздо выгоднее признать здесь интересы СССР, не продолжать бесполезные попытки установить в стране власть эмигрантского правительства и тем самым получить преимущество в диалоге с Москвой относительно других частей Европы и в целом – в вопросе создания международной системы безопасности>287.
Кеннан выступал в этом случае с достаточно прагматичных позиций. Он не видел возможности (равно и необходимости) противостоять России в сложившихся обстоятельствах, но не упускал из виду экономическую составляющую в будущем устройстве Европы. Зная его дальнейшую политико-дипломатическую карьеру, в том числе в качестве посла в СССР, его неприятие советской системы, можно предположить, что Кеннан уже в октябре 1944 г. попытался обозначить пути возвращения в лоно Запада уходящих в орбиту Советского Союза восточноевропейских государств – то есть того буфера, который ранее служил санитарным кордоном против России. Уйти, чтобы вернуться – так, видимо, можно охарактеризовать его пока черновые наметки в отношении процессов, происходивших в то время в Восточной Европе. Довольно скоро после этого он подготовил ряд телеграмм в Госдепартамент, призывающих к ограничению сфер влияния Москвы.
Данные о том, что в первую очередь захочет обсуждать в Крыму Ф. Рузвельт, присутствовали и в записках советского посола в Вашингтоне А. Громыко. В своих донесениях наркому иностранных дел СССР накануне конференции он также упоминал о проблемах Польши, Германии, Греции, новой международной организации по безопасности, но обрамлял эту информацию весьма ценными наблюдениями и замечаниями, касающимися как вероятной позиции США, так и желательной реакции на нее со стороны СССР. Несомненно, что в Кремле внимательно прислушивались к тому, о чем писал Громыко, и делали определенные выводы для будущей практической политики и дипломатии.
