Вот и Василий Петрович с 1924 по 1928 год состоял еще и ученым специалистом Тимирязевского научно-исследовательского института[55] по специальности «антропология», занимая в течение года (с 1925 по 1926 год) одновременно и должность действительного члена "И преподавателя угро-финской секции Научно-исследовательского института по изучению народов Востока. Помню, как дома его в шутку называли трех-кафедральником. Если я не ошибаюсь, именно в это время у отца возник на почве теоретических разногласий серьезный конфликт с широко известным в то время академиком Н.Я. Марром[56]. Конфликт был напряженным, длился долго и закончился тем, что было решено (какими-то весьма высокими инстанциями) развести конфликтующих ученых по разным институтам. Примечательно, что примерно в это же время (или немного раньше) у Василия Петровича произошло острое столкновение и с И. В. Сталиным, который в то время был наркомом Комиссариата по делам национальностей. Тогда еще все это обошлось без видимых последствий.
Конфликтность ситуаций — вот что стало характерным явлением для новой, идеологически насыщенной государственности. Революция для осуществления одного из своих идеалов, ставшего господствующим, должна была начать закрывать те каналы свободного действия, которые она сама ранее приоткрыла.
В 1928 году Василий Петрович был переведен из Тимирязевского научно-исследовательского института в Географический научно-исследовательский институт при МГУ, где продолжал работать до 1938 года в должности действительного члена. В архиве сохранился отзыв директора института профессора А. Борзова от 24/II-1932 г. Вот его завершающая часть:
Лично присвоенная ставка — это особая и необычная форма защиты свободомыслящего человека от характерных для того времени склок и травли. Тогда среди облеченных властью еще находились деятели, обеспокоенные сохранением талантливых и энергичных людей.
