Потшелтер с жадностью проглотил большую бледно-лиловую пилюлю и глубоко затянулся кальяном.
— Крамбайн, сегодня утром в почтовой корреспонденции первого класса оказалось письмо.
— Черт подери!
— Это письмо от одного человека к другому.
— О Господи!
— Свободному прохождению рекламы нанесен огромный ущерб. По самым скромным оценкам, к настоящему моменту изжеваны в клочки триста миллионов дорогих первоклассных рекламных отправлений, и я не уверен, что Стальные Бразды — да хранит их Бог! — уже держат ситуацию под контролем.
— Дьявол!
— Естественно, бедные машины были не в силах совладать с этим письмом. Они не имеют ни малейшего понятия о том, что делать в таких случаях, в их программах нет, да и быть не может, ничего подобного. Случившееся вызвало у них ужасные припадки. Розовая Корзина-Для-Бумаг мертва. И как раз сейчас, если, конечно, удача на нашей стороне, три полицейские машины из самой прочной вороненой стали надевают намордник на Черного Сортировщика.
— Черт подери! Это невероятно, Потшелтер. Так Розовая Корзина-Для-Бумаг мертва? Возьмите себе еще один транквилизатор, Потшелтер, а лоток передайте мне.
Крамбайн принял его дрожащими пальцами и уже дотронулся до большой розовой пилюли, но затем, увидев вдруг, как сильно изменился цвет таблетки, схватил и проглотил две синие в форме овала. Было очевидно, что он отчаянно пытается взять себя в руки.
— Я почти никогда не принимаю по две сразу, — неуверенно начал Крамбайн, — но новость, которую сообщили вы… О Господи! Я припоминаю случай, когда кто-то пытался переслать по почте звуковое послание, но это было еще до меня. А кстати, есть ли вероятность того, что это письмо послано одной группой людей другой группе? Улью, терапевтической группе или же общественному клубу? Это, конечно, было бы гораздо хуже, но…
— Нет, просто один человек посылает отправление другому. — Лицо Потшелтера выразило, глубокую заботу. — Мне кажется, вы не совсем понимаете, о чем идет речь, Крамбайн. Это не звуковое послание, а письмо, написанное буквами. Ну вы же знаете — буквы, иероглифы, как в книгах.
— Не смейте упоминать о книгах в этом кабинете! — Крамбайн в гневе вскочил, вытянувшись по струнке, а затем снова плюхнулся в кресло. — Извините меня, Потшелтер, но я нахожу весьма затруднительным говорить об этих вещах напрямик. Я понимаю вас так, что некое лицо попыталось воспользоваться почтой, чтобы переслать другому лицу какие-то отпечатанные листки?
