Ральф, задержавшись, рассматривая осьминога, оказался позади всей группы и теперь стал свидетелем завораживающего зрелища: четыре аквалангиста плывут в сторону рассеянного света, а их искажённые тени, словно подводные привидения, ломаются и изгибаются вслед за своими хозяевами.
Если бы кто-нибудь из уплывшей вперёд четвёрки сейчас повернулся назад и посмотрел на отставшего Ральфа, то увиденная картина тоже никого не оставила бы равнодушным: тёмно-синее море, которое разрезают сверху рассеянные солнечные лучи и сбоку искусственный свет. А на пересечении световых потоков фигура одинокого ныряльщика, отбрасывающая позади себя робкую тень. Фотография с таким видом, без сомнения, собрала бы массу призов на всевозможных фотовыставках!
Но стоило бы свидетелю великолепной сцены задержать на вальяжно плывущем Ральфе внимание чуть дольше, то, наверняка, от него не ускользнула бы одна странность. Тень, отбрасываемая пухлым подводником, удивительным образом росла. С каждой секундой она становилась массивнее и объёмнее, словно под водой она стала жить своей собственной жизнью.
А ещё через полминуты, тот, кто задержал бы своё внимание на плывущем Ральфе, стал бы свидетелем картины, от которой даже у дрессировщика тигров зашевелились бы волосы.
Тень, плывущая за Ральфом, достигла своего максимума и, больше не в силах скрывать свою сущность, материализовалась в гигантскую акулу. Употреблённое здесь слово «гигантская», наверное, не совсем полно охарактеризовало бы особь, которая бесшумно двигалась за спиной ничего не подозревающего Ральфа. Любой знаток акул, только бросив мимолётный взгляд на остроконечное рыло, сказал бы (если бы конечно мог говорить), что такого не может быть. Белая акула не бывает размером с касатку, а возникший из тени экземпляр был, судя по всему, гораздо крупнее.
Монстр плыл очень медленно, словно парил в толще воды. Огромная пасть была полуоткрыта и по её краю в разные стороны торчали несколько рядов изогнутых костяных треугольников, напоминавших зубцы гигантской пилы. Чёрные точки безжизненных глаз не выдавали даже тени эмоций и были больше похожи на огромные пуговицы, а хищный мозг, без сомнения, уже оценил, что одного пловца на обед будет мало.
Гигантская акула была опытным охотником и уже выбрала для себя тактику нападения: она не собиралась пугать свою жертву, дабы не испортить свою трапезу излишним выбросом адреналина и других естественных субстанций, а намеревалась подплыть незаметно сзади и перекусить толстяка пополам. Жертва даже и не заметит, как её разделят на две части.
