В феврале 1802 года флот вошел в Кап-Гаитьен. Гарнизоном города командовал Кристоф. Леклерк потребовал от него капитуляции через двадцать четыре часа. В ответ раздался артиллерийский залп. Кристоф сжег весь город, при этом сгорел и его собственный дом. Последовала двухлетняя кровопролитная война. Тропическая лихорадка косила французов.
Леклерк был напуган. Он писал: «Мое положение с каждым днем ухудшается. Болезнь уносит людей. Как я и ожидал, Туссену нельзя доверять, однако я добился от него того, что задумал».
Леклерк прибег к постыдному обману. Под предлогом дальнейших переговоров он заманил Туссена на флагманский корабль. Там прославленный негритянский вождь был схвачен и доставлен во Францию.
Жизненные невзгоды и альпийские снега свели Туссена в могилу. Наполеон полагал, что свободе Сан-Доминго пришел конец, но он заблуждался. Леклерк первым высказал свои опасения относительно восстановления рабства в Вест-Индии. Он писал Наполеону — вот прочтите сами в этой книге: «В течение определенного периода нечего и помышлять о введении здесь рабства. Все негры убеждены и письмами из Франции, и законом, восстанавливающим работорговлю, и декретом генерала Ришпанса, возродившим рабство на Гваделупе, что мы снова намерены сделать их рабами».
Леклерк горько сетует на свою судьбу: «Я только что раскрыл крупный заговор — к концу термидора готовилось восстание всей колонии. Из-за отсутствия главаря он осуществлен лишь частично. Убрать Туссена — это еще не все, остались тысячи вожаков, которых тоже надо ликвидировать… Хотя я и нарисовал столь безрадостную картину, однако должен заявить, что сам не теряю мужества… Уже четыре месяца я держусь только хитростью, не располагая никакими реальными силами. Судите сами, легко ли мне выполнять распоряжения правительства».
2 ноября больной, лишившийся рассудка Леклерк умер. Из 34 тысяч французских солдат, находившихся под его командованием, 24 тысячи умерло от лихорадки, 8 тысяч лежало в госпиталях; в строю оставалось лишь 2 тысячи истощенных солдат. Леклерка на его посту сменил Рошамбо.
Это был кровожадный зверь. После смерти Леклерка ему прислали подкрепление — 20 тысяч солдат. В бухте Кап-Гаитьена Рошамбо потопил столько людей, что в городе перестали есть рыбу. Он травил негров собаками, заживо сжигал их, вешал, пытал, закапывая по шею в землю среди муравейников.
Но Дессалин отвечал ударом на удар. На глазах Рошамбо он повесил 500 белых солдат. Северную равнину он превратил в обугленную пустыню. Вот здесь, на этом месте, Дессалин оторвал от трехцветного французского знамени белую полосу и из оставшихся полос, красной и синей, цвета крови и неба, сделал знамя свободного Гаити. 16 ноября 1803 года негры и мулаты собрали все свои силы для последнего штурма Кап-Гаитьена. Полвека спустя один белый рабовладелец писал: «Каковы, однако, эти негры! Вот кто умеет сражаться и умирать! Я сам видел, как одна большая колонна, не дрогнув, шла вперед под градом крупной картечи из четырех орудий. И чем больше косило людей, тем отважнее, казалось, шли вперед остальные… Их взлетавшие к небу гимны, которые пели две тысячи голосов под аккомпанемент пушечной канонады, производили потрясающее впечатление. Французы тоже шли на смерть с песней, озаренные лучами изумительно прекрасного солнца. Даже сегодня, сорок с лишним лет спустя, эта величественная картина не потускнела в моей памяти».
