В то же время он отдавал себе отчет, что путешественник должен обладать большими знаниями, если стремится понять то, что видят его глаза и слышат уши. До поездки в Англию он уже представлял себе английскую культуру; много знал он и о Франции до того, как увидел ее. Но его скудные сведения о Китае были в основном искаженными. Он почти ничего не видел сквозь этот туман фальши, даже когда смотрел широко открытыми глазами.
Один из последних дней своего пребывания в Китае Мансарт провел в Ханьчжоу, в этом красивейшем городе островков и роскошных вилл, пышной растительности и освежающей прохлады, где в полном спокойствии отдыхают китайские богачи. Это место напомнило ему величавый памятник китайского искусства, который он видел лишь мельком, — великолепный дворец надменной вдовствующей императрицы. Здесь эта самовластная повелительница сотен миллионов людей царственным жестом расшвыривала деньги, собранные народом на создание военно-морского флота для защиты страны от западных агрессоров. Вместо флота императрица построила для себя сказочную страну, где чудесно сочетались журчащая вода и каменные мостики, драгоценное эбеновое дерево и слоновая кость, вьющиеся растения, цветы и фонтаны, прелестные скамеечки и мраморные изваяния — и все это для того, чтобы темой бесед сделать Красоту, а не угрозу войны.
Наконец Мансарт сел на пароход, спеша попасть в Японию — единственную страну, населенную цветным народом, способностей, индустрии и военной мощи которого опасались западные державы. Он вглядывался в прибрежные скалы острова Кюсю, испытывая острое любопытство. Едва ступив на японскую землю, Мансарт почувствовал себя в стране цветных. Снова он писал домой:
«Ни в одной стране, а уж тем более на родине, меня не встречали так дружелюбно, как в Японии. Мне помогли быстро покончить с таможенными формальностями, в то время как белые американцы, к их несказанному изумлению, были вежливо, но настойчиво оттеснены в сторону…»
В последние дни 1936 года, когда величественная Фудзияма еще скрывала под вуалью облаков свое серебристое лицо, Мансарт прибыл в Йокогаму и снова отправился в в путешествие по морю. Он двигался на Восток, к восходу солнца, чтобы вновь открыть Америку, как она рисовалась ему теперь сквозь призму чужеземных впечатлений. Он плыл десять дней, пока не достиг — это было на рождество — изумительной страны, где дождь идет в лучах солнца и где вечно цветут цветы, — страны, называемой Гавайским архипелагом.
