Манеры Мануэла были приятным сюрпризом не только для слуг, но и для хозяев. Он совершенно не задумывался над своим поведением и никогда не выказывал ни беспокойства, ни натянутости; частенько, сделав какую-нибудь оплошность, он с улыбкой сознавался в ней и спрашивал, как ему следовало поступить. При этом он не выражал ни растерянности, ни смущения. Тут ему во многом помогло его шестнадцатилетнее пребывание на посту руководителя колледжа. За этот срок Мансарт привык ощущать на себе взгляды сотен живых, умных и пытливых глаз; научился сидеть молча, с деланным безразличием, в то время как влиятельные белые богачи пытались оскорбить его, вывести из себя или сбить с толку. Он умел не только скрыть свои мысли, но и заставить своих собеседников теряться в догадках о том, доступны ли ему вообще какие-либо чувства и способность суждения.
Посторонние, бывавшие в доме, относились к Мануэлу большей частью любезно и внимательно, а хозяева, пожалуй, даже впадали в крайность, выражая свои чувства к нему, пока не поняли, что перед ними человек с большими знаниями и жизненным опытом, обладающий к тому же хорошими манерами. Но нет-нет, да и появлялись дурно воспитанные или бестактные особы вроде, например, чванливой старой графини, спросившей, бывают ли целомудренные негритянки, или мальчика, который старательно тер щеку Мануэла, чтобы посмотреть, прочно ли держится на ней краска, Мануэл просто ответил, что его дочь целомудренна, и спокойно дал мальчику потереть щеку.
Общение налаживалось постепенно и естественно. Все, и в особенности сэр Джон, старались не проявлять ни малейшей назойливости или излишнего любопытства. Сознавая, что вопросы расы и цвета кожи всегда играли в жизни Мансарта важную роль, они считали своим прямым долгом сделать все от них зависящее, чтобы он забыл о них. Поэтому вначале все разговоры вертелись вокруг общих тем и были банальны. Свою извечную службу сослужила тут и погода; ее контрасты по сравнению с погодой в Джорджии нередко придавали этой теме известный интерес; говорили о морских путешествиях и поездках по железной дороге, о деревьях, птицах, цветах. Затем наступала пора обеда, занимательных игр, злободневных новостей. Заметив, насколько сильно окружающие интересуются им как человеком, Мануэл стал понемногу рассказывать о себе — о своем детстве, о негритянском колледже и студентах. Он старался избегать расовой проблемы и касался в первую очередь общечеловеческих тем. Вскоре собеседники Мансарта с захватывающим интересом слушали его рассказы. Разумеется, сэр Джон занялся сравнением своего жизненного опыта и опыта гостя и с удовлетворением пришел к выводу, что все люди схожи между собой, если даже их разделяют не только расстояния в тысячи миль, но и культурные традиции.
