По возвращении в Даллас Рузвельт обсудил этот вопрос с Соджорнер. Разумеется, она одобрила его намерения, но, к удивлению Уилсона, ее дольше заинтересовало предложение Дугласа, чем уилберфорсское движение. Она сказала:
— Епископ африканской методистской церкви — богатый и влиятельный человек. В прошлом добропорядочные епископы создали и укрепили эту крупнейшую организацию черной Америки. Пастыри же недостойные, помельче унизили и едва не разрушили ее. Ты нужен церкви. Ты порядочный человек. Если ты сможешь занять это место честным путем, сделай это.
— А разве подкуп — честный путь?
— Нет, не честный. Но и голод тоже не честный путь. Если благодаря помощи бедным и невежественным проповедникам ты получишь в дальнейшем возможность бороться против бедности и нужды, ты должен сделать такую попытку. Твои поступок будет неблаговидным, но зато поможет тебе побороть зло.
— Маленькая иезуитка! — пробормотал Уилсон.
Появление на свет дочери оттеснило у Соджорнер все другие заботы на задний план. Ребенок оказался темнокожим, здоровым и крепким; роды Соджорнер перенесла гораздо легче, чем можно было ожидать. Весной 1944 года, когда девочке исполнилось два года, Соджорнер решила поехать с ней в Чикаго. Она утверждала, что гланды девочки следует показать хорошему специалисту и, возможно, даже удалить их. Соджорнер не доверяла белым больницам в Далласе, где цветной не имел права снять отдельную комнату и где в отделении для негров уход за больными был далеко не на высоте. Уилсон, очень полюбивший свою маленькую дочурку, предложил поехать несколько позже, когда коварная чикагская погода станет более мягкой. Да и вообще они могли бы отправиться вместе в августе, когда в Канзас-Сити будет проходить всецерковный съезд. Там, кстати, имеется отличная больница для цветных.
Но Дуглас, к которому Соджорнер обратилась за советом, написал, что он уже заручился услугами лучшего в городе специалиста по горловым болезням, и рекомендовал приехать как можно скорее. Поэтому Соджорнер отправилась с девочкой в Чикаго. Дуглас с трудом узнал сестру. Они не виделись с момента ее выхода замуж, да и раньше он едва ли замечал ее как следует. Перед ним была стройная, элегантно одетая женщина, не красивая и даже не хорошенькая, но по-своему необычайно привлекательная. Она вела себя хотя и просто, но с большим достоинством и могла поддержать разговор на любую тему. Вид ее ребенка свидетельствовал о заботливом воспитании, Соджорнер произвела впечатление даже на жену Дугласа, и та сделала какие-то срочные перестановки в комнатах для приезжих, чтобы лучше принять гостей. Гланды у девочки оказались в прекрасном состоянии, и вообще здоровье ее не внушало опасений, поэтому ребенка поместили на время в детский сад. Затем Дуглас и Соджорнер, сидя в кабинете, начали разговор. Соджорнер сразу же перешла к сути дела.
