— Однако именно так вы поступаете в религиозных делах.
— Ну, это совсем другой вопрос. Есть некоторые ограниченные сферы жизни — знакомства, жилище, — где мы временно замыкаемся в своем кругу в результате расовой дискриминации. Но вы ведь и сами наверняка не желаете, чтобы мы превратились и особую негритянскую нацию. Ведь это дико!
Кармайкл и Бетти предприняли дальнюю поездку на ферму, расположенную у берегов Коннектикут. Джеку хотелось поговорить с одним фермером-итальянцем, торгующим овощами, который часто снабжал его самой лучшей продукцией. Ему пока что смутно рисовался план: он приобретет небольшую ферму, станет выращивать на ней овощи и фрукты, а заодно предаваться размышлениям и литературным занятиям.
Приехали на ферму они на закате. Дом у фермера был грязный, переполненный людьми. Собралась вся семья, смертельно усталая, голодная, сварливая. Хозяин, весь потный и перепачканный, взглянул на Джека и Бетти покрасневшими, усталыми глазами.
— Добро пожаловать! Да, да, друзья мои, я понимаю. Вы оба мечтаете о маленькой ферме, где царили бы тишина и покой, где можно отдохнуть от городской суеты. Но ищете вы не там, где надо, не в том мире, поверьте мне. Когда отец привез меня сюда из Италии, он мечтал о собственной ферме в свободной Америке. Сколько мы положили сил и как отказывали себе во всем ради этой затеи! Наконец мы приобрели ферму. Она уже свела в гроб моего отца. Теперь убивает меня. Но ей не удастся погубить моих детей, потому что они прониклись к ней отвращением и уехали. Осталось только двое младших сыновей с женами и детьми. В будущем году и они перейдут в Спрингфилд работать на заводах. Почему? Земля стоит дорого, транспортировка дальняя, цены на промышленные изделия высоки, а на сельскохозяйственную продукцию — низки, и к тому же еще бог!
— Бог?
— Да, бог с его дождями и засухой. С его зноем и холодами, с его ветрами и наводнениями. С его расовой ненавистью. Садитесь с нами обедать, и я вам все растолкую. Выпейте доброго красного вина. Возьмите спагетти. Отведайте курятины. А теперь садитесь сюда. Вот так-то лучше. Послушайте. Земля у нас хорошая, но не самая лучшая, а цена за нее была взята слишком высокая, немыслимо высокая. Торговцы земельной собственностью надеялись продать ее джентльменам, которые занимались бы хозяйством ради удовольствия. Они не хотят иметь дела с проклятыми итальяшками, но если мы так добиваемся этой земли, то должны платить за нее самую высокую цену. Мы попробовали вести хозяйство. И до сих пор все еще пробуем. Ферма уж очень далеко от города. На лошадях возить слишком долго, а для грузовиков одно горючее чего стоит! А потом рынок — оптовики, грузчики, перебранки из-за места, торг из-за предложенных цен, порча продуктов. Мы рады бы продавать непосредственно потребителям; но тут на сцену появляется город с множеством налогов, торговых правил и лозунгом: «Покупайте только у американцев!» И, наконец, господь бог. Дождь льет до тех пор, пока не сгноит все плоды труда, а солнце палит так, что вам кажется, будто вас поджаривают в аду. Или взбесится река и начнет разрушать все от самой Канады; ветер с Беркширов дует до тех пор, пока урожай не поляжет на землю. Но даже если все идет гладко, то что нам остается делать? Можем ли мы отдыхать и затевать игры? На что нам любоваться? Где взять время для музыки, танцев и песен? Для отдыха и сна? Нет, друг мой, из этого ничего не выйдет. Поверьте мне. Уж я-то знаю. Брать с потребителей дороже за продукты? Они и так дорого платят! А кому достается барыш? Этого я не знаю, знаю только одно: нам, фермерам, он не достается. Джек, если у вас в семье много крепких людей и если вы заставите их трудиться изо всех сил, то при благоприятной погоде ваша ферма будет приносить доход. Но в Америке на семье нельзя выезжать так, как это делается в Италии, и, по-моему, это правильно. Трое моих детей уже бросили меня. А вот те два хмурых парня уйдут осенью. Конечно, если у человека есть земля и достаточно денег, чтобы приобрести машины и нанять рабочую силу со стороны, он может заработать и на машинах, и на работниках, если только их найдет. А иначе выход один: завод. Заводы зашибают капиталы и платят хорошую зарплату; при сильном профсоюзе можно добиться высокой зарплаты и даже увеличить ее, если прибыли идут в гору. Единственный вид демократии, оставшийся нам при свободном предпринимательстве, — это крепко сплоченная группа, организованная для борьбы, и борьбы упорной.
