= 7 =
В этот короткий жизненный миг солнце в небесах стояло на своей высшей отметке. Оно было жарким, а лучи его очень яркими. Однако никаким образом они не могли проникнуть в это время в палату № 13. Потому что окна палаты выходили во двор больницы, затененный от дневного света специальным навесом. Но каким-то непонятным образом в окно проник сильный светлый луч. И этот самый луч освещал сына Мордехая и Сары, и ни к кому более он не касался.
Все тело мальчика, и особенно лицо и волосы, источали необычное свечение. Его кудри приобрели оттенок чистого золота. Небесно-голубые глаза отбрасывали волны радужного цвета. Ребенок сиял загадочной улыбкой. Пеленки приняли цвет белизны горного снега и от появившегося легкого ветерка они приподнялись и колыхались над детской кроваткой. Тайна абсолютной тишины посетила палату № 13 родильного отделения. Все испытывали внутреннюю радость. Болезни находящихся здесь людей вырывались из их тел и пропадали в щелях потолка, стен и полов. Малыш смотрел поверх всех голов и из его рта выходил тихий смех. Что видели его небесно-голубые глаза? Что слышали его немного оттопыренные уши? Об этом можно только догадываться! Но любой жизненный миг или момент имеет свое определенное время. Так и здесь! Луч света постепенно тускнел, и вскоре все приобрело обычные регулярные оттенки и цвета. Душа каждого из присутствующих очистилась от темных пятен. Легкость, веселость и молодость – вот что вернулось к этим людям.
Сара любовалась красотой своего младенца! Мордехай наслаждался достоинствами своего сына. Р. Моше-Хаим осмысливал происшедшее, и у него зарождалось предчувствие многовекового ожидания того, кто должен прийти в мир для осуществления планов Пресвятого и Превечного Благословенного, который БЫЛ, ЕСТЬ и БУДЕТ от века до века и после скончания времен не изменится.
Медсестра тетя Маша посмотрела в зеркальце, которое достала из кармана, и увидела себя помолодевшей на тридцать лет и подумала: «Теперь кто меня увидит, не узнает совсем. А как детям моим объяснить, что было чудо, и я поэтому помолодела?! Да и всему персоналу что я теперь скажу? О, Господи! Чудо-то какое! Чудо, да и только», – и она поторопилась к младенцу, но р. Моше-Хаим остановил ее пыл, потому что понял ее намерения. Он просто встал на ее дороге и вдобавок взяв за руку Мордехая, придвинул его к себе. А затем сказал: «Вы, дорогая, меня извините! Но пусть уже его мать за ним поухаживает. А вы сильно изменились, помолодели. Будет лучше для всех, если вы, любезная, постараетесь умолчать обо всем, что здесь видели. Потому что как только ваш рот пожелает рассказать о том, что вы здесь испытали, тогда вся ваша вернувшаяся молодость испарится так же, как она к вам прилипла вновь. Подумайте над тем, что ваши уши услышали. И тем более над тем, что увидели ваши глаза. Надеюсь, вам не следует повторять дважды?»
