Желая дать низшим чинам наглядный урок вежливости, Амакасу назвал грязную старуху почтенной.
— Терпение и благоразумие — лучшие качества земледельца. Пусть очаг освещает вашу почтенную старость.
С этими словами господин поручик привстал и с любопытством заглянул в котелок.
— Сын, — повторила старуха.
— Ну-ну… Вы еще увидите лучшие времена.
Что-то похожее на любопытство засветилось на сморщенном лице китаянки. Губы ее растянулись, и не успел переводчик докончить фразу, как хозяйка схватила темными руками казанок и выплеснула горячее варево на Амакасу.
…Ее не расстреляли, хотя новая куртка господина поручика была основательно испорчена. Старуху просто выдрали шомполами.
После этого к ней вернулась любезность. Утром, когда господин фельдфебель умывался, хозяйка держала кувшин. Она стояла согнувшись и сухими глазами смотрела на упрямый толстый затылок, оттопыренные уши и скачущую струйку воды. Руки ее дрожали от тяжести кувшина.
Умывшись, фельдфебель великодушно сунул обмылок в сухую старушечью руку.
Через час ветер и моторы соединили свои монотонные голоса. Снова понеслась вдоль бортов промерзшая земля. Взгляды скользили по ней, не задерживаясь на пологих холмах. Изредка, делая огромные прыжки, перебегали дорогу шары перекати-поля; Сато с любопытством провожал их глазами. Дико выглядела горбатая земля и скачущие по ней клочья травы…
Дальше к северу стали чаще встречаться леса и постройки из бревен. В одном из поселков солдаты увидели странные мелкоглазые дома с высокими крышами. Пахло дымом, сеном, скотом. Стаями маршировали злые жирные гуси. Из многих калиток выглядывали женщины с большими красными щеками. Точно рыбаки, они повязывали головы цветными фуросики[28].
У въезда в село трое мужчин остановили головную машину. То были носатые рослые старики в бараньих шубах и войлочной обуви. Самый старший — великан с раздвоенной бородой и колючими светлыми глазами — держал блюдо, прикрытое полотенцем. От блюда шел пар.
— Кто это? — спросил Сато, пораженный необычайной внешностью жителей.
Сидевший рядом с ним пулеметчик Кондо вздрогнул и открыл глаза. Равнодушный и ленивый, он всегда дремал в машине, несмотря на запрещение господина ефрейтора.
— Кажется, это русские, — сказал он спокойно.
— Разве мы ошиблись дорогой?
— Не знаю.
Многие вскочили, чтобы лучше разглядеть, что происходит у головной машины.
— Сесть! — крикнул ефрейтор. — Можно подумать, что вы ни разу не видели росскэ.
— Простите, я не уяснил…
