Толковый работник... Я отнюдь не азартный охотник за дамскими юбками (это скорее по части Сереги), но оценить красоту, обаяние, оригинальность склада души, бескорыстную проницательность и благоволение ума умею. До чего же она, стерва, была хороша! Впервые я увидел ее в холодной комнате инспекторов Мосгороно. Стоял холодный март, в учрежденческих домах топили и то-кое как - через день; и все служащие работали в пальто и шубах, шапках, шарфах. Бывает же так - в комнате сидело за столами, уткнувшись в бумаги, говоря по телефону, печатая на машинке, человек пятнадцать, но я подошел именно к ней, хотя почти никого из находившихся там не знал.
- Ляля, - негромко сказал я и, несмотря на то, что в комнате было довольно шумно, она мгновенно прервала чтение чего-то объемного в раскрытой папке и подняла на меня глаза. Слегка навыкате, золотисто-рыжие, словно подсвеченные изнутри прыгающим пламенем и обрамленные длиннющими, иссиня-черными стрелками ресниц. С головы ее медленно сполз белый оренбургский платок, обнажив задорную мальчишечью стрижку.
- А я вас сразу узнала, - поправляя платок, сказала она. И голос, и слова были обыденными, но у меня от них словно прокатилась по груди теплая волна. - Мне Надежда Константиновна уже позвонила. Пойдемте в предбанник, там есть где посидеть и покурить.
Она встала, застегнула потрепанный беличий жакет, который едва сходился на высокой груди, и кивнула на дверь. Предбанником назывался зальчик в подвальном помещении - мрачноватое, плохо отремонтированное пространство между мужским и дамским туалетами. Сели, закурили. У нее была странная манера приминать папиросу - вдоль, поперек и еще раз вдоль. И длинные пальцы с красивыми ногтями держали ее как-то по особенному вычурно, но не напоказ, как это делают некоторые, а неосознанно-естественно. Завязался разговор, который был весьма общим, касался наболевших проблем и был известен каждому трудяге Наробраза. Нам было легко и просто общаться. Мы понимали друг друга с полуслова. Невзначай я бросил взгляд на часы мать честн?я, полтора часа пролетели в мгновение ока, я уже опаздывал на очередное стажерское занятие в Наркоминделе. Мне показалось, что и Ляля сожалеет о чрезмерной быстротечности беседы.
- А мы могли бы встретиться как-нибудь вечером? - спросил ее я, внутренне уверяя сам себя, что говорю это без малейшего намека на заднюю мысль. - Чтобы никуда не надо было торопиться. Вы ведь даже не обмолвились ни словечком о вашей жизни в Америке. А для меня узнать как можно больше деталей из первых рук крайне важно.
