Правда, прокурор Виппер не раз заявлял, что на данном суде обвиняется не еврейский народ и не еврейская религия, а только один Мендель Бейлис. Но если прокурор, представитель государственной власти, вынужден был делать эти оговорки, то представители гражданского иска не пытались прибегнуть даже и к такой маскировке. Официально они представляли интересы матери убитого мальчика, но ее интересы беспокоили их меньше всего. Идеологи черносотенных организаций ставили целью любой ценой добиться осуждения Бейлиса и всего еврейского народа.
Один из гражданских истцов, Георгий Замысловский, был виднейшим руководителем фракции правых в Государственной Думе — наряду с доктором Дубровиным, Пуришкевичем, Марковым.
Другой гражданский истец, Алексей Шмаков, был не менее известен. Старый юрист, он начал свои поход против евреев еще в 80-е годы прошлого века. Шмаков переводил и комменти-ровал труды немецких антисемитов и сам писал огромные трактаты о вредоносности евреев, об аморальности иудейской религии, о тайном заговоре евреев и масонов против всего человечества. Среди антисемитов он слыл самым крупным знатоком еврейской религиозной литературы, хотя читать на иврите не умел. На самом деле, он был знатоком антисемитской лите-
34
ратуры. Черпая из нее различные мифы о еврейских "злодействах и зверствах", он умел придавать им видимость научной достоверности.
Эти два гражданских истца и обвиняли не только Бейлиса, но и вообще евреев во всех мыслимых и немыслимых злодействах. И, главное — в "употреблении христианской крови".
Не менее важную роль играли в процессе и эксперты, согласившиеся поддерживать обвинение. Один из них, профессор Косоротов, продал свою совесть ученого за четыре тысячи рублей, которые ему были выданы лично начальником Департамента полиции Белецким из особого секретного фонда — две тысячи до и две тысячи после процесса.22 Однако об этом стало известно только после февраля 1917 года, когда были открыты секретные архивы и сам Белецкий дал откровенные показания Следственной комиссии Временного правительства. А на суде профессор Косоротов авторитетом ученого-медика подтверждал, что убийство Ющинского могло иметь ритуальный характер.
Другой эксперт обвинения, профессор Сикорский, психиатр, вообще не касался научных проблем, связанных с его специальностью. Выступление на суде он использовал для произнесения зажигательной антисемитской речи.23 Защитники пытались протестовать, но Сикорский, поощря-емый председателем суда Ф. Болдыревым, договорил до конца и произвел вполне определенное впечатление на присяжных.
