— Как знаешь, Вадим, — вздохнул старик. — Не хочешь говорить — не надо.
Сленза замолчал, а я спросил у него:
— Куда ты теперь пойдёшь, старый?
— Сначала к землям вильцев выйду, здесь недалеко. Там куплю повозку и двинусь в Барлин, а оттуда в Бранибор. В тех краях у меня дальняя родня есть, и если ты меня не обманешь и добычей поделишься, то я к ним не пустой приеду.
— Барлин — это Берлин, а Бранибор — Бранденбург? — уточнил я.
— Да, по-новому так, — подтвердил Рацлав. — А ты не передумал в Щецин плыть?
— Нет. Мне к морю надо, а самый лучший путь через Щецин.
— Это да. Но делай всё так, как я тебе сказал. Лодку брось перед городом и за стены пешком входи. Пошлину заплатишь и сразу в речной порт, там спросишь, какой корабль идёт на север, сговоришься с хозяином и плыви хоть до Волина, хоть до Дымино, хоть до Волегоща. По суше к морю не иди, на дорогах сейчас неспокойно. Лучше заплати мореходам, так надёжней будет, но не переплачивай, пять гривенных ногат хватит.
— Понятно. Благодарю за совет.
Прошло ещё несколько минут, и стало светать. Первые солнечные лучи упали на укромную полянку, где мы жили, и я поднялся. Сленза последовал моему примеру, и мы вместе направились к спальным местам под деревьями. Здесь молча собрали личные вещи, и я передал старику меченное княжеским знаком столовое серебро. Ему оно пригодится, в нём по весу не меньше шести гривен, а то и больше, а для меня такая посуда опасна. Увидит кто, застучит дружинникам Вартислава, и хана, накинут на шею верёвку и вздернут на ближайшем суку. Так что лучше не жадничать.
Рацлав спрятал своё богатство в заплечный мешок, подвесил на пояс широкий охотничий нож, признак свободного человека, покряхтел, посмотрел на меня и сказал:
— Пойдём провожу тебя?
— Не стоит, — покачал я головой и улыбнулся. — С этого момента каждый сам по себе.
— А лодку один на воду столкнёшь?
Я напряг мышцы, в которых с каждым днём прибывало сил.
— Да, справлюсь.
— Тогда прощай.
Старик слегка поклонился, а я протянул ему раскрытую правую ладонь, на что Рацлав произнёс:
— Опять неправильно поступаешь, Вадим. Руки жмут только вожди или старые воины. Это ритуал, а такому человеку, как ты или я, это не по чину. Запомни.
— Запомню, старче, но руку всё же пожми.
— Хорошо.
Моя ладонь сомкнулась на кисти Рацлава, а его на моей. Вена в вену, так в этих краях проходило рукопожатие. После чего, расцепив ладонь, я закинул на плечо трофейную дорожную сумку и направился к реке, а старик в противоположную сторону. Так мы разошлись, у каждого была своя дорога. И кажется, мы переговорили обо всём. Но кое-что я всё же забыл и, сделав десяток шагов, обернулся и окликнул Слензу:
