— Моим местом для такого был наш чердак. Моя Дади — это значит бабушка, ненавидела подниматься по лестнице на третий этаж, так что я зависал там, рисовал и ел фастфуд, — Рави говорил спокойным голосом, но Дади и её безжалостная настойчивость на том, чтобы всё шло определённым чередом, была огромной причиной, по которой он держался на расстоянии от семьи.
— Она живёт с твоими родителями?
— Да. Она мать моего отца, и отец привёз её из Сурата ещё до моего рождения, после того, как умер дед.
— Это очень круто. Мои родители были старше, когда появился я, и обе пары бабушек и дедушек умерли, когда я был маленьким. Поэтому им пришлось найти няню. Не было никаких родственников, чтобы помочь.
— Это не круто, — Рави страдальчески рассмеялся. — У Дади были мнения и правила насчёт всего. Моя мама совершенно боится её и никогда не перечит, так что Дади вроде как контролирует весь дом. Сейчас большая часть огромной семьи тоже живёт в Штатах, и тёти и дяди всегда приезжают спрашивать у Дади совет. Знаю, я экстраверт, но иногда в нашем доме становится громковато, даже для меня.
— Поэтому чердак, — кивнул Тристан со взглядом, полным понимания. И, святая корова, почему Рави никогда раньше не замечал, какого не земного серо-голубого оттенка глаза Тристана, или что они обрамлены густыми ресницами? Или какие пухлые его бледно-розовые губы? Ему пришлось отодвинуться, пока он не сделал что-нибудь глупое.
Каким-то образом парочки растворились, оставляя в патио только его и Тристана.
Опасно. Рави добавил ещё несколько дюймов личного пространства, будто это могло помочь странной реакции на Тристана.
— Какой фастфуд ты таскал? — с улыбкой спросил Тристан, кажется, не замечая мучений Рави. — Дай мне пожить опосредованно. Между родителями и няней у нас не было много свободного времени, но Дерек таскал мне "Сникерсы". По-прежнему не могу есть их без мыслей о нём.
Улыбка Тристана стала чем-то более уязвимым; чем-то, что вызывало у Рави желание обвить его рукой, расслабить, позволяя продолжать говорить.
Так что Рави рассказал ему о своей одержимости всей линией выпечки "Энтенманн", и, как произошло во время ланча, они погрязли в лёгком разговоре о еде и ни о чём конкретном. Было забавно, что когда Тристан не был одержим раздавать поручения на день, с ним было легко говорить. Рави нравилось, что они оба любят еду, но никто из них не умеет по-настоящему готовить. Что ему не нравилось, так это странный импульс затащить Тристана во все свои любимые заведения Санта-Моники и Лос-Анджелеса, и посмотреть, какая еда доведёт того до блаженства.
