Рябинин сложил письмо — всё ясно и так. Никаких ссор и никаких размолвок. Вот только последнее письмо…
«Последнее письмо, Николай. Всё, больше не пишу, да и дойти не успеет. Теперь считаю часы. Я буду стоять в аэропорту не с толпой, а в стороне. А вдруг ты забыл моё лицо? Знаешь, в чём я буду? Если прохладно, то на мне увидишь шерстяной синий костюм; в нём я, как королева. Если пойдёт дождь, то буду без зонтика, с непокрытой головой, в голубом плаще (мне же идёт синее и голубое). А если будет тепло, то надену своё любимое, красное. Буду краснеть в стороне от толпы, как пышная пиониха…»
А он её ударил кулаком в лицо.
Когда Марина Вересова вошла в кабинет, Рябинину захотелось, чтобы она поскорее села. При ней ему лучше не вставать.
Он стеснялся женщин, которые были выше его ростом, а таких женщин с каждым годом появлялось всё больше. Они царственно шли навстречу — молодые, в макси, и от этого совсем уходящие в небо, — и никому не уступали дорогу по праву молодости и акселерации. Тогда Рябинин злился, ибо не терпел спеси. Да и чем гордятся: телом. Ему казалось неестественным, когда женщина выше мужчины, и в этом он видел забавы природы, которая пошучивает от нечего делать.
— Садитесь, — предложил он.
Но и сев, Вересова была повыше его. Рябинин распрямился, подтянулся, нагоняя миллиметры.
— Ну, причину вызова знаете, — констатировал он.
Вересова чуть шевельнулась.
Обрисовала себя она в письмах правильно. Рост и для мужчины приличный. Тёмные глаза и синие веки. Парик теперь носила — кудлатый шатёр нежно-жёлтого цвета, раздёрганный ветрами. Лицо крупное, немного полноватое, с белой припудренной кожей. И грудь, на которую смотрели мужчины и на которую мельком глянул следователь.
— Спрошу вас о том, о чём уже спрашивали.
Рябинин предупреждал не зря. Люди частенько удивлялись повторному вызову, не зная, что у каждого следователя свой метод и свой стиль. Нужно лично высмотреть и выслушать, на час-другой сделаться рентгеном и радаром. И ещё Рябинин хотел знать, как она относится к вызову не в милицию, а уже в прокуратуру.
— Спрашивайте-спрашивайте, — торопливо согласилась Вересова.
Новый вызов её не удивил. Она сочла его естественным. Почему же? Сказала неправду и поэтому ждала повторного допроса? Или же следователь в милиции открыто усомнился в её показаниях, и она опять-таки ждала?…
— Почему муж вас ударил?
— Мне кажется, что от нервного перенапряжения, — быстро ответила она: была готова.
