Режиссёр споткнулся на очередном «гимне» и опустил парящую руку.
— Скрывать ничего не собираюсь. Когда я снимал хроникальную ленту «Труженицы хрустальной колбы»…
Макридин иронично улыбнулся, приглашая улыбнуться и следователя такому дурацкому названию фильма.
— …то, откровенно говоря, увлёкся Ритой Виленской. Она довольно тонко понимала искусство кино, чувствовала поэзию, стиль. И была прекрасной помощницей, консультировала по специальным вопросам. Мы как-то сблизились.
— Встречались только на работе?
— Нет, встречались и в иных местах. Разумеется, это не афишировали.
— Виленская знала, что Самсоненко ваша жена?
— Нет, этого в институте никто не знал.
— Ну, а жена про Виленскую знала?
— Видите ли, она понимает, что я человек творческий. На лёгкий флирт смотрит сквозь пальцы.
— Ну, а у вас с Виленской был лёгкий флирт?
— Не совсем. Я ею увлёкся.
Ни чёрта ты не увлёкся, подумал Рябинин. Разве так говорят про увлечение?..
— От врачей и следователей ничего не скрывают, — улыбнулся Макридин той улыбкой, когда надеются на мужское понимание. — Духовная близость у нас, так сказать, переросла в физическую.
— Жена и про это знала?
Впервые Макридин немного помолчал.
— Мы с ней на эту тему не говорили.
— Ну, и во что это потом всё выросло?
Режиссёр не замечал грубоватых вопросов. Они ему были нужны не больше, чем телевизору переключатель программ, — только поверни ручку, а уж говорить и показывать он будет самозабвенно, никого и ничего не замечая.
— Видите ли, Рита подкупала только с первого взгляда. Потом я заметил, что мир она ощущает розовато-усложнённым. Но, боже мой, жизнь и так сложна! Она хотела видеть во мне какого-то романтического героя в пурпуровом плаще. Какого-то современного Дон-Кихота. Согласитесь, глупо. В ней была старомодность наших бабушек. Упаси бог прийти к ней после пары фужеров сухого вина или поцеловать на улице…
— Зачем? — перебил Рябинин.
— Что — «зачем»?
— Зачем целоваться на улице?
— Бывают же порывы. В общем, мы с ней расстались.
— Я не понял: вы любили её?
— Что такое любовь, товарищ Рябинин?! Человечество существует тысячелетия, и до сих пор этого никто не знает.
— Вы тоже не знаете? — усмехнулся Рябинин.
— Я считаю, что любовь — это сублимация сексуальных потребностей.
— Ага, — кивнул Рябинин, — красиво и научно.
Макридин не сомневался в единомыслии следователя. Он считал, что все мужчины состоят в заговоре против женщин. Но Рябинин состоял в других заговорах.
— Она вам писала?
