— Каких? — спросил участковый.
— Кажись, три бутылки «Столицы Сибири», буханку хлеба и коляску колбасы.
— Сразу стали выпивать?
— Нека. Одну бутылку Эдик отдал мне и сказал, чтоб я пас стадо, а он, дескать, пойдет отдыхать. Предлагал еще закусь, да я отказался… — Сумеркин открыл беззубый рот. — Во, глянь, жевать нечем.
— Деньгами Кипятилов с тобой не поделился?
— С хрена ли загуляли. У Эдика в кармане была дохлая вошь на аркане.
— И о деньгах ничего не сказал?
— Чо попусту говорить про то, чего нету.
— Выходит, полную сумку харчей Шиферова подарила Кипятилову за красивые глаза?
— Интересный вопрос… Про такую загогулину я почему-то не подумал.
— Куда Кипятилов отправился отдыхать?
— Забота об его отдыхе меня не мучила. Завладев непочатой бутылкой, я прямиком дунул к стаду. Возле кладбищенских ворот запнулся за коряжину и нечаянно вспомнил давно похороненного батьку. Суровый был мужик! Про мою горькую автобиографию можно написать целую книгу…
— Кузьма, не увиливай в сторону, — одернул участковый. — Твою биографию вся округа знает. Говори, куда скрылся Кипятилов?
— Куда, куда… Черт его знает, куда. Врать не стану, на батькиной могилке я так напоминался, что, сегодня проснувшись, битый час не мог понять, где нахожусь. Оклемался лишь, когда Евлампий Огоньков пригнал к кладбищу стадо.
— Как ты познакомился с Кипятиловым?
— Нормально, в райцентровской закусочной. Эдик там сидел с двумя бутылками плодово-выгодного вина. Подсел к нему. Стакан по стакану разговорились, и Эдику до крайности захотелось в деревню.
— Не поинтересовался: кто он, откуда?
— Мой интерес был в дармовой выпивке, которой Эдик угостил. К тому же у него новый паспорт с фотокарточкой имелся.
— О себе Кипятилов что рассказывал?
— В основном, про лагерную житуху лясы точил. Калякал, будто много лет в зоне отсидел.
— За воровство?
— Не, за бабу. С чужим мужиком застал женку в постели. Сгоряча башку ей отрубил.
— И ты не побоялся связываться с убийцей?
— А чо?… Я — не баба, — Сумеркин ладонями потер морщинистое лицо. — Башка после вчерашнего трещит, а до вечера нечем подлечиться. Если б Эдик, зараза, не убег, мы теперь уже бы похмелились. Две поллитры подряд ему не осилить. На лекарство у него, должно быть, осталось.
— Давай, Кузьма, вместе подумаем: куда Кипятилов мог убежать? — быстро предложил участковый и для затравки добавил: — Отыщем беглеца — опохмелишься.
— С тяжелого бодуна я хреново соображаю… Если блатняк не упорол к матке в райцентр, то, возможно, отлеживается в моей хате.
