В конце концов он добрался до туманных болот на западе. Дул холодный ветер, раскачивая длинный тростник и пригибая к земле болотные травы, несколько цапель тяжело махали крыльями на фоне серого неба, за пустынной равниной тускло поблескивали несколько небольших озер. Тут и там виднелись странные пригорки правильной формы, а на горизонте высился ряд монолитных камней – менгиров, – кто знает, чьи руки поставили их там?
Неясным голубоватым пятном вырисовывалось на западе плоскогорье, которое далеко впереди, за линией горизонта, переходило в дикие горы Уэльса, населенные кельтскими племенами, никогда не знавшими римского ярма. Их держал под контролем ряд мощных сторожевых башен. Даже отсюда Бран видел высившуюся далеко за холмами неприступную твердыню, которую люди называли Башней Траяна.
И все же, сколь ни мрачны были болота, окружавшие Брана, на них тоже жили люди. Черноволосые, с черными блестящими глазами, они говорили на каком-то странном, ломаном языке. Бран неутомимо искал Врата. Местные жители пересказывали ему новости, из уст в уста кочевавшие по болотам, в них шла речь о сигнальных кострах, пылающих среди вересковых зарослей, об огне, дыме и грабежах, о кельтских мечах, купающихся в алом море крови. Легионы шли на север, и древний тракт содрогался от мерного топота тысяч и тысяч ног. И Бран улыбался довольно. В Эбораке Тит Сулла отдал секретный приказ, требуя разыскать пиктского посла, который возбудил его подозрения тем, что исчез в ту же ночь, когда в запертой тюремной камере нашли молодого Валерия с перерезанным горлом. Сулла догадывался, что внезапный взрыв военных действий каким-то образом связан с экзекуцией пиктского преступника. Он активизировал сеть своих шпионов, хотя не сомневался в том, что Парта Мак Отна находится уже вне пределов досягаемости. Сулла готовился покинуть Эборак, но вовсе не собирался вести легионы на север. Сулла не был трусом, но у любого человека можно найти что-то, чего он страшится. Комендант Эборака боялся Кормака из Коннахта, темноволосого вождя кельтских гэлов, который поклялся, что вырвет сердце из груди Тита Суллы и съест его сырым. Этим и объясняется то, что Сулла, сопровождаемый своей грозной стражей, отправился в конце концов на запад, в Башню Траяна. Воинственный комендант Башни Траяна Гай Камилл с радостью уступил ему свое место, предвкушая хмельную сладость кровавых сражений у подножия Стены.
Со стороны эти перемещения выглядели по меньшей мере странно, но римский легат редко наведывался на удаленный от метрополии остров, а Тит Сулла, с его богатством и выдающимися способностями к интригам, оставался высшей властью в Британии.
