Я покачал головой. Никому никогда не рассказывал про серферов — скорее всего, я их просто выдумал, тварей, охочих до всплесков страданий в океане людских эмоций. Гурманов боли. Тогда придумал, не мог не придумать, а сейчас придумываю себе боль, чтобы их прокормить. Как, и кому можно рассказать об этом?
— Нет, всё н-не так. Меня в-ведь уже п-проверяли.
— Проверяли, — согласился опер, — и ничего не нашли. Когда к тебе издалека приезжают искать без вести пропавшего, ты говоришь — жив он еще или уже мертв. Иногда угадываешь, а иногда проверить твои слова не представляется возможным. А когда к тебе обращаются местные — ты, бывает, еще и определяешь местонахождение трупа. Ты, типа, что-то там чувствуешь, да?
Типа да.
— Э-то т-рудно объяснить. Б-боль — к-как волны. Ин-интерференция. Зат-тухание, ш-штиль, когда труп.
— Да-да-да. С-сказки в-венского л-леса, — передразнил меня штатский. — А знаешь, что говорит статистика?
Я покачал головой — нет.
— А все просто — количество потеряшек за то время, что ты поселился в нашем районе, увеличились втрое. Олежек, ты за последний год разыскал шесть жмуров. Еще троих мы нашли без тебя. Итого — девять! До тебя у нас в самые урожайные времена больше четверых не набиралось. Интересно? Конечно, часть из них списали на несчастные случаи, а все убийства совершены разными способами, и тот минимум найденных улик почти никак с тобой не связан, вот только и алиби у тебя тоже ни разу не было?
— Я ж-живу один…
Впрочем, одиночество по нынешним временам — порочащий признак. Нет, я не особо виню ментов — по психологическому портрету я в округе первый кандидат в чикатилы.
— Не знаю, как ты выкручивался до этого, но сейчас ты прокололся. Жертва — твоя соседка, найдена — в парке, где ты ежедневно совершаешь пробежки, и где назначаешь встречи клиентам…
Ох, у меня же сегодня встреча, порция чьей-то боли для серферов.
Накатывает волна, сдавливая грудь, лишая кислорода. Колотит крупной дрожью, тупо резонирует в суставах. Бледно-зеленые вспышки в слезящихся глазах, мир расплывается в потерянной фокусировке. Тошнит, но я сдерживаюсь, жалея заваленный бычками и пеплом пол. Давлюсь пеной, не в силах сделать вдох, сползаю со стула.
Меня подхватывают за локти и возвращают на место.
— Давай браслеты, — руки заводят назад, на запястьях защелкиваются наручники. — Я посмотрел в словаре, что значит «пси-хо-со-ма-тические» из твоего диагноза. Болей нет на самом деле? Ты, часом, не косишь?
