Миновав лестницу, что стоило теперь немалых усилий, Пало сориентировался и маленькими шажками добрался до оконного проёма. Сняв с плеча мешок, он погрузил в него Галог и спустил, как на канате, на землю с другой стороны, затем вылез сам. Оказавшись на улице, он огляделся и на секунду облокотился на стену храма, обдумывая свои дальнейшие действия. С одной стороны, он хотел как можно быстрее покончить с этим и узнать, что же лежит в этом коробе. С другой — это было небезопасно, пытаться открыть его здесь. Он не знал, может ли старейшина вдруг проснуться среди ночи или какой-нибудь караульный — пройтись вокруг храма… Тогда, увлечённый, Пало может и не заметить приближение человека. Кроме того, со всех сторон храм окружали хижины: хотя его и скрывала ночь, юноша не мог гарантировать, что чей-нибудь острый глаз не заметит его за вскрытием короба Галога. Нужно было найти безопасное и освещённое место. Хижина была бы хорошим вариантом, будь у него свежесорванный плод укиса. Достаточно света было и здесь, но этот вариант Пало уже отмёл. Оставалось только одно: выйти за периметр и рассмотреть короб при свете травы. Жаль, что она начинала расти лишь дальше по равнине, метрах в пятидесяти от защитных костров.
Пало закинул на плечо потяжелевший мешок и направился в обход, налево: он пройдёт между двумя защитными кострами ближе к зарослям пивама. Уже скоро он прижимался спиной к стене одной из хижин в непосредственной близости от костра. Караульный прохаживался в двадцати метрах перед ним из стороны в сторону, всматриваясь в темноту впереди. Понаблюдав за ним несколько минут, Пало выгадал момент и бросился по диагонали налево: его целью были густые кусты пивама в человеческий рост — их заросли образовывали что-то вроде стены, которая ограждала деревню от опасностей дикой равнины и леса за ней. Говорили, что когда-то эту стену высадили специально, чтобы защититься от постоянных нападений хищников. Сейчас Пало был как на ладони и молился, чтобы караульный не обернулся раньше времени. Врезавшись в кусты и получив несколько неприятных царапин, он приник к сетке густых ветвей: мужчина резко обернулся, обнажил клинок и сделал несколько шагов в сторону Пало. «Только не подходи!»
Караульный подбежал к костру и схватил массивную палку, затем поднёс её к огню и поднял над собой. Теперь он держал в руках факел. «Что же ты задумал?» Он медленно направился к месту, где прятался юноша. «Принял меня за роднара? Нет, огня я не боюсь.» Пало осторожно протиснулся глубже в заросли, сжимая в руках порванный местами мешок. Уловив движение, мужчина ускорил шаг и через несколько секунд уже стоял в непосредственной близости от укрытия Пало. Он водил факелом из стороны в сторону, приблизив его к кустарнику — так, что юноша чувствовал на лице его жар. «Если я — роднар, значит, он ожидает, что я испугаюсь огня и сбегу, тогда он успокоится и вернётся к костру». Пало что было мочи бросился вглубь через густое переплетение тонких веток, расчищая себе путь. Мужчина отпрянул, но, осознав, что зверь удаляется, немного осмелел и продолжил свою игру с огнём.
