— Но как? — спросила Наташа удивленно. — В каком качестве приедут Марья с Сандриком?
— Да можно придумать что-нибудь, — якобы беззаботно откликнулась Светлана, — потому что Алиса собирает народ отовсюду, хочет устроить нечто грандиозное. Ты подумай, — сказала она Наташе, — может, придумаешь… Сандрик такой милый и приятный мальчик.
— Подумаю, — сказала Наташа без эмоций.
Разговор у них не получился, на приглашение Наташа слабо отреагировала, сказала тоже, что подумает и позвонит, на том и расстались.
* * *
Марья лежала с головной болью. Когда ушли Санек с Катькой, она и свалилась. Наверное, от напряжения, нервотрепки и — главное — от того, что она теперь не была уверена, верно ли поступила. Скорее так: она уже почти была уверена, что поступила глупо, и что из всего этого получится, — неизвестно.
От этого всего у нее и болела голова. Она приняла кучу таблеток и незаметно заснула. Проснулась от тихих легких шагов — Сандрик! Ее Сандрик приехал! И сразу стало легче.
Она легко поднялась с дивана, прошла в кухню. Сандрик стоял у окна, задумавшись. Она стояла в дверях и смотрела на него чуть не со слезами. Сколько из-за него она пережила!
Как же она любила этого чужого мальчика… Неправда — и ее, и Сашиного! Если есть что-то в нем хорошее, то это от Саши, ну, может, и от нее. А плохое — значит, от Санька? — подумала она, но тут же запретила об этом думать. Что может сделать его родной папаша Сандрику? Ну, поплакаться в жилетку, ну, попросить денег, в конце-то концов, ну, пригласить в деревню… Что еще? Да ничего. Чего она разволновалась? Сандрик денег ему даст и отправит, — она была в этом уверена. И поплакаться особо не даст. Сандрик может быть очень жестким, она-то знает.
— Сандрик, — тихо позвала она. Он живо повернулся, и она увидела, как глаза засияли навстречу ей…
Он подошел, поцеловал ее в щеку, она погладила его легонько по плечу… Они улыбнулись друг другу, как обычно бывало после долгого Сандрикова отсутствия. Надо ему сразу же сказать о Рождестве. Но как объяснить, что он приглашен? А сказать правду!
Она села за стол и спросила, что он будет есть.
— Я уже ел, — коротко сказал он, — вот бы чайку твоего, свеженького.
Они сели чаевничать. И Марья, не спросив, как принято было: как дела, надолго ли домой, — сказала:
— А у нас тут всякие истории…
— Какие истории? — вздрогнул неожиданно для нее Сандрик.
Марья перепугалась: если от одного слова «истории» он вздрагивает, будто ждет чего-то нехорошего, то что с ним будет, если она хоть четверть ему расскажет?.. А если бы все? Фантазии у нее по этому поводу не шли, вернее, пошли бы, если бы она себе их позволила, но ей этого не хотелось.
