— Действительно, все очень интересно, но причем здесь книга годичной давности?
— Вот об этом ты мне сейчас и расскажешь! Начнем с того: Петрович для тебя просто сосед или нет?
Под Женькином давлением мне пришлось постепенно углубиться в собственные воспоминания далекого детства и начать с нелепой смерти бабушки и дедушки. Дед имел какое-то высокое армейское звание, и они с бабулькой постоянно жили в военном городке, когда произошла беда — взрыв бытового газа. И только в восемнадцать лет я с мамой узнала и об этом доме, и о завещании, по которому он переходил полностью в мою собственность, и о наличии опекуна за домом и мной — Петровича. Он же и передал мне позже несколько тетрадей — дневников деда и его личных записей.
— Ланка, а я что тебе говорил? Наш писатель все это и описывает в своей книге! Слушай, а где сейчас эти дневники и завещание? Их ты, хотя бы, удосужилась прочитать?
— Женька, отстань! Мне тогда не до них было! Первая любовь, рождение Антошки, потом работа, и так все завертелось и закрутилось! А документы в доме. Это точно, я их в город не привозила. Так… Они в подвале? Нет, там Вичкина мастерская. Тогда остается только чердак? Ой, вспомнила. Мать при оглашении завещания просто в ярость пришла, потому что в доме могла проживать только я и впоследствии мой муж, дети и внуки. Но, при чём здесь все это?
— Не знаю! Надо думать! Пошли, на улицу выйдем, а то голова просто раскалывается.
И мы пошли к дому сторожа, позади которого находился единственный в поселке колодец. Алюминиевое ведро тихо позвякивало, опускаясь на веревке к воде. Этот звук сам по себе умиротворял и успокаивал, пока на дороге не возникла до боли знакомая упитанная фигура женщины. Да, точно! Вот и ее фирменная прихрамывающая утиная походка, и привычная сумка в руках.
— Баба Клава! — не веря своим глазам, я побежала к ней на встречу и, непривычно для нее, бросилась на шею обниматься. — Миленькая моя, родная, жива!
— Ланка, чур тебя! Ты чёй-то меня раньше времени хоронишь? — на ходу перекрестилась баба Клава. — Ну-ка идем, — и она вернула меня к колодцу, около которого громоздилась целая куча бревен. — Присяду, передохну. Уж больно устала я от долгого пути. А это ухажер, что ли, твой? Чего уставился, дай воды напиться!
Пока соседка не спеша утоляла жажду колодезной водой, я, под взглядом притихшего Женьки, быстро попыталась поведать Клавдии о последних событиях в поселке.
— Тык, Ванько-то, сторож наш, давеча отравился рыбными консервами. Атаман-то, почуяв чёй-то неладное, прибежал ко мне. Лаял-то, лаял, как оглашенный, на весь поселок. Вот я Ванькину жинку и вызвала.
