Отягощенная этими вопросами канонисса ступила на вторую палубу… и из ее груди вырвался испуганный вздох. По обоим бортам, к цепям, которые она заметила, когда с ней еще был Борлак, были прикованы Сестры Битвы. Их так же лишили одежды. Три соратницы Ристелл были прикованы по правому борту, и две по левому, всем приковали только руки, но поскольку борта были довольно низкими, им приходилось сидеть на железной палубе, оперевшись спиной о борт.
- Ристелл, ты жива! - Услышала она голос одной из сестер. Это была Арлин, самая младшая из их поредевшего отряда. Канонисса хотела подойти к ней, но стражники ухватили ее за плечи.
Услышав шум за спиной Ристелл обернулась и увидела, как на нижнюю палубу выводят остальных рабов. Из шестидесяти пленных, вышедших сегодня утром на праздник Темных, осталось пятьдесят четыре, сорок восемь женщин и всего шесть мужчин (все гражданские). Их толчками и пинками сгоняли в центр палубы, а затем по одному приковывали к бортам.
В вечерних сумерках на Опустошителе зажглись зловещим сиренево красным сиянием осветительные панели. В их свете расправа с рабами напоминала лагеря пленных Хаоса, предателей космодесантников. Большинство покорно ожидало своей очереди быть прикованными для устрашения врагов, но были и те, кто не хотел сдаваться.
- И это твое спасение?! – Услышала канонисса, когда воины эльдары вытащили из толпы рабов еще одного мужчину. Она узнала, приятеля Блондина, впавшего в ересь, - И где же твой Ордос, где твоя Инквизиция?!
От его слов у Ристелл сжималось сердце. Воины волокли раба к бортам, а тот не сводил с нее разгневанного взгляда. Он сыпал проклятиями и в адрес Инквизиции и в адрес Империума, бросившего их здесь.
Идеально рассчитав момент, когда поток оскорблений раба прервался, к канониссе подошел Гомункул и укрыл ее плечи плащом Архонта. Ристелл вздрогнула не только от неожиданности, но и от взглядов рабов, которые устремились на нее.
- Эльдарская шлюха! – Воскликнул кто-то, друг Блондина раз-родился новыми проклятиями, уже в адрес Сестер Битвы и их канониссы в частности. Толпа рабов подняла настоящий гвалт, лишь извлеченные стражами излучатели поумерили ее пыл.
Глаза Ристелл вновь наполнились слезами. Она не могла отрицать обвинения толпы. Ее священный долг, был оставаться с ними до последнего, до последнего сражаться за их свободу, но ей не хватило сил даже сохранить гордость, даже набраться смелости и плюнуть в лицо Архонту, вместо того, что бы разбираться в мотивах его поведения. И вот теперь она стоит перед своими измученными голыми сородичами, ее согревает роскошный плащ Повелителя Темных и она ничего не может сделать для своих братьев и сестер.
