– Почему осталась после? – спросил он.
– Сложно сказать. Быть может, некуда было идти.
– Ясно, – кивнул он, еще ниже отпустив взгляд. Сознание юноши почему-то от этих слов прояснилось и начало работать быстрее.
– Нет, это не все, не единственная причина! – внезапно повысила она голос. – Я хотела лучше тебя узнать. Кто ты и что за человек? Почему прощаешь мои грехи и, в то же время, жесток с другими? И потом, сказанные тобой слова о том, что ты не жалеешь о ночи, проведенной со мной… В результате, я решила остаться при Гончих. Возможно, начала тебя немного понимать, а заодно и себя тоже. Не раз пыталась признаться в прошлых грехах, но останавливалась в последний момент.
Она поднялась на ноги и встала перед ним.
– Сложно словами объяснить происходящее с нами. Ты довольно юн, даже по сравнению со мной, но думаешь всегда как взрослый мужчина. Порой ты пугаешь и кажешься по-настоящему ужасным человеком. И, тем не менее, я подсознательно выбрала тебя.
– … ? – Реннет слегка ошарашенно посмотрел на нее.
– Да, я ведьма, убившая не одну душу!
Неожиданно, прямо на глазах у юноши, волосы Катарины начали менять цвет, из темно-каштанового в черный. А ее глаза обратились в два таких же черных уголька, из глубин которых едва заметно пробивалось яркое серебристое свечение, будто потрескавшееся от внутреннего жара вулканическое стекло. Они, мягко выражаясь, пугали одним лишь видом. Реннет всем телом ощутил неприятный влажный холод и оцепенение.
Оставаясь в новом облике, мистик с горечью усмехнулась и продолжила:
– Как видишь, я такая. Я такая настоящая. И навсегда останусь такой. Этого уже не изменить никому. Ведьмы – не люди, а самые настоящие монстры. Я уже никогда не смогу заплакать, вместо ярких теплых эмоций испытывая прохладное уныние. В моей душе поселился холод, если ее вообще теперь можно назвать душой. – Она остановилась на мгновение и выразительным жестом представила себя. – Души ведьм сломаны, потому утратили дар созидания. Иначе говоря, мы бесплодны. Такова плата за нашу силу! Понимаешь, я даже как женщина уже не существую. Если и пригодна на что, то лишь как орудие убийства или в качестве развлечения какому-нибудь извращенцу, не гнушающемуся подобной мерзости.
Выслушивающий все это Реннет медленно поднялся. Его кулаки сжались, а лицо судорожно дернулось. Он продолжал хранить молчание и просто смотрел на нее. Хотя, со стороны выглядело, будто его глаза не видели перед собой ничего и смотрели лишь в пустоту. Катарина заметила это и решила произнести последние слова:
