Шел разгар сражения. Радомир верхом на коне поливал врага отборной бранью и осыпал градом ударов. Его бесстрашие казалось безрассудным. Веда заметила, что юноша без кольчуги. Такой поворот сбил с толку, теперь все могло пойти не так, как в видении. Едва уловив зорким оком выпущенную из лука вражью стрелу, Веда со скоростью ветра метнулась к Радомиру. Злобно рыча, волчица разбежалась и прыгнула так высоко, как могла. Когти ее передних лап глубоко врезались в конский круп. Лошадь дернулась с места. Юноша не удержал равновесие и, едва успев вытащить ногу из стремени, завалился на бок вместе с лошадью. Прямо на них упала окровавленная волчица, насквозь пронзенная стрелой. Видевшие издалека прыжок Веды, подумали, что верный пес спас своего хозяина, однако, у стоявших рядом воинов не было сомнений — белый волк.
В это время враг, давший слабину, обратился в бегство, и дружинники ринулись вперед, гоня чужеземное войско.
Разгоряченный сражением Радомир сбросил с себя волчицу. «Я жив!» - пронеслось в голове. – «Соврала ведьма!». Потом поднялся, тяжело дыша, и решил последовать за ратниками. Где-то в траве лежал меч, который выпал из рук при падении с лошади. Юноша стал искать его, невольно склонился над зверем и отчетливо понял, что это Веда. По спине побежала дрожь. Волчица дернулась и начала хрипеть. Из пасти медленно текла темная кровь, а тело изогнула судорога боли. Глаза юноши и животного встретились. Никогда прежде Радомир не испытывал такого ужаса: смотреть в человеческие глаза волчицы было куда страшнее, нежели в желтые глаза ведьмы.
Со стороны леса раздался громкий вой. Юноша оглянулся и поспешил уйти в сторону, заметив приближающуюся стаю волков. Звери подошли совсем близко и замерли, окружив волчицу. Вожак лег у ее изголовья и жалобно завыл. Белый волчонок-подросток скулил как ребенок, облизывая рану матери и тыкаясь носом в белоснежный бок. Он осторожно просунул свою светлую морду под ее мощную лапу, зарылся носом в еще теплый пух и так остался лежать. Веда открыла глаза. Она неровно и хрипло дышала, борясь за последние мгновения жизни, смотрела на любимого мужа, чувствовала тепло сына. В ее взгляде не было ни страха, ни обиды.
Радомир завороженно наблюдал за волками и умирающей Ведой. Что-то странное творилось в душе. В памяти внезапно всплыл образ усталой сгорбленной старухи, волокущей из дальнего пути его доспехи; юноша вспомнил о ночном приходе ведуньи в их дом и ее настойчивой просьбе принять оберег. Все-таки ведьма не солгала - длинная стрела наверняка пробила бы кольчугу. Глядя на умирающего оборотня, Радомир испытал незнакомое доселе чувство сострадания к тому, кого раньше считал поганой нечистью. Это причиняло боль, смешанную со стыдом за свою прежнюю жестокость. Хотелось всё исправить, но он не знал как.
