Сайнжа резко кашлянул и упал на колени.
Удар был такой силы, что кто-нибудь послабее точно остался бы со сломанной шеей.
Ведущая обоих нить треснула и осыпалась.
– Т-твою… Г-говнюк…
Рудольф задрал респиратор и сплюнул. Отчаянно попытался заглотить как можно больше воздуха, и Йонге поймал себя на том же. Тяжелое дыхание разводило ребра. Йонге нахмурился и почти силой утихомирил грохочущее сердце. Уперся в колени и потряс головой.
– Хорошо еще… что анабиозный говнюк…
Спина вновь заболела, и он осторожно прикусил податчик. По языку скользнула горечь, Йонге тщательно глотнул и сморщился. Он почти ощущал, как негодует его печенка.
Яут ворохнулся, и Йонге торопливо присел за его спиной. Выдергивая ремень, Рудольф присел рядом. В три витка запястья яута оказались скручены за спиной. Йонге тоже сдернул ремень и без затей накинул на жилистую шею. Поставил локоть между чужих лопаток, кивнул Рудольфу – и рядом встал локоть напарника. Йонге обмотал свободный конец вокруг запястий, стиснул в кулаке, и Рудольф накрыл его пальцы своими, замыкая для надежности.
Едва Сайнжа заворочался, оба синхронно нажали, одновременно выкручивая охотнику руки, ломая суставы и вынуждая запрокидывать голову. Яут хрипло зарычал, напрягся, сводя лопатки, однако успеха не достиг.
– Кого. Ты. Скрываешь?
С каждым словом Йонге – а вместе с ним и Рудольф – нажимал на позвоночник, тянул ремень на себя. Сайнжа хрипел, рычал, пытался сбросить обоих. Без маркера добиться внятного ответа они и не смогли бы, но Йонге не хотелось ответов – ему хотелось причинять боль.
Рудольф нажал еще сильнее, Йонге повторил за ним, и яут заелозил, содрогаясь и уже даже не хрипя. Несмотря на драку, гнев все еще клокотал в груди, порождая во рту железный привкус.
– Твою мать, – почти жалобно сказал Рудольф. – Опять!
Йонге провел языком по верхней губе и действительно почувствовал вкус железа. Липкий, кровавый. Синхронизация доканывала их.
– Ладно. Отпусти, сломаешь, – сквозь зубы сказал Йонге.
Рудольф отпустил, и Йонге тоже повело назад. Он слегка развернулся и поменял хват. Они накручивали дредлоки яута на кулаки, и охотник вновь запрокидывал голову, пока шея не оказалась выставлена и напряжена так, что еще чуть-чуть – и кадык прорвется сквозь кольца легкой брони. Йонге на секунду задумался, почему яут хоть и нагишом, но все же носит эту сбрую. И был ли там кадык на самом деле.
Сайнжа захрипел и защелкал, растопыривая клыки, ворочая глазами из стороны в сторону. Йонге показалось, что он видит в крошечных черных зрачках страх.
